Город
Шрифт:
Негр остановился, соображая, что теперь делать, но он, явно, был тугодум. Ничего не предпринимая, он топтался на месте, кидая взгляды то на ругавшегося главаря, то на Сашку, то на девчонку. Это был самый подходящий момент, потом будет поздно - главарь уже пришёл в себя и, булькая ругательства на своём скоростном языке, поднимался с колен. Сашка кинул обломок доски в лицо негру, прыгнул к пигалице и схватил её за руку:
– Бежим!
Поняла ли она, но сопротивляться не стала и понеслась рядом с ним. К счастью, бегать она умела и почти не отставала. Сзади раздались крики и топот ног, было ясно, что такого позора, как получить звездюлей в родном районе, черножопые Сашке не простят. "Лишь
– Сейчас выскочат впереди - и все, кранты - ...никто не узнает где могилка моя...".
Сначала он не думал, куда они бегут, надо было просто как можно скорее вырваться из этого района. Постепенно оживший мозг начал узнавать места - они выскочили на улицу, где он уже бывал пару раз, когда забирали товар для бара 'Макауми' - япошка всегда брал в охранники русских. Теперь он понимал, почему улицы были пустынны, как будто все вымерли - горожане ждали прорыв. И только они, как идиоты, неслись по пустому городу. Но в то время он этого не понимал и лихорадочно искал выход - до конца квартала чёрных было ещё далеко.
Сашкины воспоминания оборвал художник, когда тот подошёл к нему, он не заметил и вздрогнул, почувствовав на плече чью-то руку. Словак (или чех) быстро убрал ладонь.
– Извините, вы же Саша - друг Элен?
Занятый своими мыслями, он равнодушно подтвердил, что все верно - это он и есть. Но следующие слова старичка заставили его вскочить со стула.
– А вы знаете, что Элен пошла в порт искать вас?
– Что?!
– Саша схватил его за грудки.
– Ты что несёшь?! Она не сумасшедшая!
– Я тоже так думал, - старик испугался, но старался держаться. Он безуспешно пытался вырваться из крепких рук Сашки.
– Она казалась мне разумной девушкой, пока не связалась с вами...
– Ну-ка, отпусти его, - Володя разжал Сашкины руки и отвёл старичка за соседний столик. Тот подчинился и уселся.
– Она так любила смотреть, как я рисую...
Старик вдруг всхлипнул и уронил голову на руки.
– Совсем как моя внучка...
– чуть слышно добавил он.
Сашка быстро подсел к художнику - ему надо было знать все точно. В это время подошёл морячок, он хотел было заорать на Сашку, но, увидев, что тот ведет себя спокойно, молча поставил на стол рюмку с каким-то пойлом и пододвинул её старику.
– Мне надо только поговорить, узнать, ты же видишь - я трезвый.
Володя махнул рукой - разговаривай, но предупредил:
– Смотри, забузишь - Костя выкинет тебя под копыта охотника.
– Прекрати, мне не до этого. Ты слышал, что он тут загонял про Ленку?
– Слышал, - Вован поморщился, но больше ничего не сказал.
Моряк был не из Сашкиного времени и ко всему относился серьёзно. Он, как и большинство русских, попал сюда вместе с куском города. Вообще, большинство населения здесь оказалось именно так - когда вдруг город прирастает ещё одним куском. Осколки были надёрганы из разных времён - город строится не один век - поэтому мозаика оказалась очень разнородной. Правда, по рассказам старожилов, город уже лет пятьдесят не прирастал. Все последние попадали сюда по "приглашению". Именно так попал Сашка, так же, по её рассказу, попала и Элен.
Сашка ждал, пока старик успокоится. Он понемногу отпивал из рюмки, что поставил перед ним моряк. Отпив, он опять замирал, словно прислушиваясь к чему-то и уставив взгляд в стену. Сашка ничего не знал о нем, но по тому, что на площади он бывал каждый день и всегда один, не трудно было догадаться, что все его близкие остались в том мире, и сейчас он, похоже, во власти воспоминаний. У Сашки тоже защемило сердце - неожиданно подкралось то состояние, которое он очень
Сашка стряхнул траурное настроение и, стараясь выглядеть как можно вежливее, осторожно тронул руку художника.
– Извините, не знаю, как вас зовут.
Старик посмотрел на него - в глазах начала проступать жизнь.
– Иржи. Зовите меня просто Иржи.
В его голосе прозвучало удивление - он не ожидал такого поведения от Сашки, который никогда не задумывался о том, как выглядит в глазах других людей - тех, которых было большинство в этом городе, тех, что живут обычной жизнью, а не проворачивают дела с бандитами из окраинных районов, не шарятся по заброшенным складам и не ищут площадки новых выбросов. Судя по поведению старика, выглядел Сашка не очень - один из тех, кто может истратить за раз столько камней, сколько обычному человеку хватило бы на год. Однако обычные люди не видят и не знают, каково это, идти по земле, словно по чужой планете, никогда не зная, что ждёт тебя за поворотом. Они видят только то, что те творят после выхода - пьянки, драки и женщины. Выбор развлечений был не велик.
Конечно, если он знал Элен, ему было ясно, что она Сашке не пара. Это было ясно и самому Сашке - если бы не перенос, они бы никогда не пересеклись. И не потому, что из разных стран, а потому, что из разных слоёв. Сашка и на "большой земле" был почти в самом низу социальной лестницы, недоучившийся студент, с позором изгнанный из университета и перебивающийся случайными заработками, а Элен...
Саша снова вспомнил тот день. Они прятались в заброшенном доме, что попался на пути. Когда он увидел его пустые глазницы, не задумываясь, свернул туда - огромный десятиэтажный домина, построенный, явно, ещё в двадцатом, а то и в девятнадцатом веке - прятаться там можно было всю жизнь. Теперь он понимал, что этот дом спас их не только от чёрных, но и от охотников.
Они стояли в крохотном сломанном лифте, заваленном мусором и обломками мебели, накопившейся за годы мародёрства. Он и Элен с трудом протиснулись в него. Негры, не заметив их, прошли по лестнице мимо; случилось то, чего Сашка и боялся - чёрных прибавилось, теперь их было уже человек шесть. Они с Элен стояли, прижавшись друг к другу, и слушали, как удаляются голоса местной гопоты. Сашка с удивлением почувствовал, как в него упираются маленькие твёрдые соски, и девчонка при этом ни капли не стесняется, словно не первый раз уже встречалась с мужиками. В голове у него понеслись мысли о французском распутстве и о раннем взрослении французских детей, он постарался отодвинуться на сколько это было возможно - ещё не хватало обниматься с подростком. Но взгляд, который девчонка кинула на него, когда он стал отодвигаться, поразил - в нем светилось взрослое женское понимание - как будто она старше него!
– Ты это, давай не прижимайся, - зашептал он.
– Маленькая ещё.
Сашка не знал, поняла она тогда адскую смесь языков, на которых разговаривают в городе, или догадалась интуитивно, по-женски. Она вдруг жарко зашептала ему в ответ что-то по-французски. Он выхватил лишь одно слово, которое понял - лямур - и отодвинулся ещё дальше, вжимаясь в стенку - в его окружении подобную дрянь - связь с малолеткой - не прощают.
– Какой 'лямур', тебе четырнадцать лет.
Она опять быстро зашептала, часто повторяя одно слово. Видя, что он все равно ничего не понимает, девчонка подняла перед его глазами ладони и два раза сжала и разжала пальцы, потом разжала ещё четыре пальца на правой руке. Какой бы не был Сашка тупой, до него все-таки дошло, что она хотела сказать.