Городская девчонка

Иванович Джанет

Он был прав.

Я легла рядом с ним.

– Мы оставим свет, чтобы я могла проверять тебя. И ты должен вести себя хорошо.

– Со мной все будет хорошо, если ты не вздумаешь меня гладить, когда я сплю.

– Я не собираюсь тебя гладить! И тебе не положено спать.

Я закрыла глаза и мгновенно провались в сон. Когда я проснулась, свет был выключен, и в комнате стояла тьма. Я протянула руку, чтобы проверить Хукера.

– Я так и знал, что ты не сможешь удержаться от соблазна, – произнес Хукер.

– Это не ласка. Это постельная проверка. Тебе положено

было оставить свет включенным.

– Я не могу спать с включенным светом.

– Тебе и не положено спать.

– Дремать мне можно. Кроме того, невозможно спать при таком шуме.

И тогда я услышала. Бум, бум, бум, бум.

В соседнем номере о стену билась кровать.

– Обожежмой.

– Это еще что. Будет еще интереснее. Она там, знаешь, как стонет и визжит.

– Да ну.

– Клянусь Богом. Подожди, еще услышишь. Если бы не больная башка, у меня бы встало, как бревно.

– Я ничего не слышу, кроме этого стука.

– Прислушайся и не болтай.

Мы лежали в темноте и слушали. Раздалось несколько приглушенных стонов, а потом какое-то тихое бормотание.

– Я не слышу, что они говорят, – сказала я Хукеру.

– Шшш!

Стук возобновился вместе со стонами. Стоны cтали громче.

– Вот оно сейчас, – прошептал Хукер.

«Да, – раздалось за стеной. – О да. О боже. О боже. О боже. О боже».

Бум, бум, бум. Бум. БАХ, БАХ, БАХ.

Я боялась, что висевшая у нас над головами картина сорвется со стены и обрушится на нас.

«О БОЖЕ!»

И затем наступила тишина.

– Ну, – подвел итог Хукер. – Было весело.

– Она притворялась.

– На слух мне не показалось, что она притворялась.

– Трудно поверить. Ни одна женщина не выдает такое, если не притворяется.

– Такая информация просто очень тревожит.

С утра Хукер чувствовал себя лучше. У него еще были темные круги под глазами, а на голове вскочила шишка, но боль прошла, и в глазах не двоилось.

Мы заказали завтрак в номер, и посреди трапезы зазвонил мой телефон.

– Он ушел! – стенал Джуди.

– Кто?

– Билл! Дикий Билл сбежал. Я пошел в душ, а когда вернулся, он исчез. Я ничего не понимаю. Мы так здорово проводили время. Утром ему стало гораздо лучше. Он встал и позавтракал за столом. Я испек ему блинчики. Как он мог уйти после того, как я накормил его блинчиками?

– Он говорил что-нибудь об уходе? Ты что-нибудь слышал? Не похоже на то, что кто-то ворвался и забрал его?

– Нет, нет и нет. Маленький говнюк просто ушел. Он взял моюодежду. И исчез.

– Он оставил записку?

– Записку, – повторил Джуди. – Я так расстроился, что не искал записку.

Я сжала губы, слушая, как Джуди ищет записку.

– Я нашел ее! – раздался возглас Джуди. – Она была на кухонной стойке. В ней говорится, что он пошел выручать Марию. И все. Мне так жаль. Это ужасно. Мне полагалось за ним приглядывать.

– Ты не виноват. Вот поэтому мы и зовем его «Дикий Билл». Позвони, если услышишь о нем.

Хукер

оторвался от завтрака:

– Звучит не очень обнадеживающе.

– Билл отправился выручать Марию.

– Если только он не знает что-то, чего мы не знаем, он будет вынюхивать в окрестности Сальзара. Как ты считаешь, Билл проделает это? Из того, что я видел, Сальзар никогда не остается один. С ним всегда парочка громил.

– Известно, что Билл не ходит окольными путями. Он просто приходит за тем, что ему хочется. Я бы не удивилась, если он явится к Сальзару и приставит к его голове пушку.

Глава 12

Было начало одиннадцатого, когда я проехала мимо здания на Калле-очо, где находилась контора Сальзара. На вид совершенно прекрасное здание в хорошем районе. И день был бы прекрасный во всех отношениях, если бы не кое-какие обстоятельства. Должно быть, я непроизвольно вздыхала, потому что Хукер потянулся и положил руку мне на затылок.

Мне казалось, что мы то и дело делаем шаг вперед, а два назад. И с каждым шагом, неважно куда – вперед или назад, мы с Хукером все больше увязаем в хаосе, будущее Билла становится все неопределеннее, а о Марии я вообще не знаю, что и думать. Надеюсь, у нее все еще естьбудущее.

Всего лишь неделю назад жизнь представлялась такой легкой. Ни тебе смертельных болезней, ни тебе больших катастроф. Ничего, доставляющего досадные неприятности. Ладно, ну была у меня парочка неудачных романов, которые причинили мне кое-какую боль. И иной раз мне казалось, что я дрейфую бесцельно по жизни, прожигая время. Но никогда я не боялась за свою жизнь или из-за преждевременной смерти того, кого люблю. Еще неделю назад я не знала, что значит – смотреть в дуло пистолета.

Сейчас я знала, что такое – жить в постоянном страхе… и мне это сильно не понравилось. Я бы села на самолет и рванула домой, только этим делу не поможешь. Я подозревала, что плохиши потащатся за мной, неважно, куда я сбегу. И я в жизни не прощу себя, если брошу Билла. Иногда мозги его подводят, но сердце-то его всегда на месте.

А потом есть еще кое-что, из-за чего приходиться отбиваться. Пресловутый контейнер. По правде говоря, я из тех людей, которые по большей части живут себе день за днем. И не стремятся заиметь великие героические амбиции. Мне хотелось бы работу получше, но в этом отношении я всегда усердно работала, чтобы получить шанс двигаться дальше. Но даже касательно новой работы, полагаю, мои честолюбивые запросы не простирались далеко. Непохоже, чтобы мне хотелось стать кинозвездой или астронавтом, или королевой английской. Мне просто нравилось находить что-нибудь немного более забавное. Не то, чтобы все время сплошное веселье… но хотя бы частично – и то хорошо. И Бог тому свидетель, я никогда не хотела спасать мир. Поэтому оказалась немножечко не готова к настоящей ответственности за то, что знала, где спрятан контейнер (который, возможно, был какой-то боеголовкой). И уж совсем не готова к подвигу – сделать так, чтобы он не попал не в те руки.