Городские легенды судмедэксперта
Шрифт:
Неожиданно ослепив существо, Прохор смог выбраться из ее цепких лап, и с перепугу начал действовать так, как ему раньше было совсем не свойственно. Обычно, он был профессионально осторожным. Сейчас он также почувствовал себя настолько агрессивным, будто был способен осилить чупакабру.
Одной рукой он достал мобильник, чтобы сфотографировать своего пленника, второй — отвел предохранитель электрошокера, чтобы предупредить возможное нападение на себя.
Раздался
Чупакабра подскочила и, со страшным воем, затряслась и начала отступать назад, к стене. Однако, за ней был каменный угол. Существо само себя туда бессознательно загнало. Оно замерло, а он успел посмотреть на него. На мгновение ему стало жутко.
Кожа была темно-зеленовато-серо-коричневой, в каких-то фантастических извилинах-наростах, которые себе, и представить в страшном сне было не возможно!
Глаза были похожи на человеческие, однако белки были с зелеными пятнами. Что это такое? НЕ обезьяна, не человек? Действительно, инопланетянин?
Испугавшись шокера, существо снова затряслось, словно в лихорадке, упало на колени и начало что-то кричать.
— Про-шу-у-у, не тро-гай-те ме-ня-я! — С удивлением разобрал в том бормотании Прохор.
— Ты понимаешь наш язык? — обратился к существу Прохор.
— Ко-неч-но! Это и мой язы-ы-к! — Более или менее внятно ответило существо, медленно разгибаясь.
С чувством ужаса, он увидел, что настоящий рост существа был выше его. И чупакабра, очевидно, была сильнее его. Тогда, почему она не одолела его?
— Тогда скажите, кто Вы?
— Я — человек, такой же, как и Вы. Только — больной, к несчастью.
— Человек?
Прохор осмелился тщательно присмотреться к существу. Действительно, части тела у него были такие же, как и у них. Даже наличие лохмотьев на бедрах, свидетельствовало об определенном интеллекте и застенчивости. Однако, эти пятна на глазах, эти извилистые наросты на коже? Если это болезнь — то какая?
Прохор в универе учил о чем-то похожем. Да, склеродермия! Но эти изменения выглядели не совсем такими, как при этой болезни. Существо огляделось.
— Пойдемте ко мне, я все Вам расскажу, — предложила оно, точнее, он.
Прохор с осторожностью согласился. Существо повело его по каким-то кочкам в первый же заброшенный дом у подножия горы.
Они прошли двор, зашли в сарай, существо приоткрыло дерюжку, лежавшую в углу, и подняло дверцу.
— Сюда, — показало оно в люк.
Парень остановился в нерешительности. Сейчас он уже не сомневался, что перед ним разумное существо. Однако, что может ожидать там его? Ловушка? Существо, поняло колебания Прохора, и первым спустилось в люк само. Спустя
— А, будь что будет! — отчаянно скатился вниз Марущенко.
Оказавшись в подвале, он был крайне удивлен. Здесь все было оборудовано для комфортного проживания. Была хорошая комната, было несколько боковых дверей, одни были открыты, и там Прохор увидел кухню с выпотрошенной курицей на столе.
— Вот, смотрите, — пробормотало существо и протянуло ему… паспорт гражданина Украины. «Черненко Константин» — с удивлением прочитал Прохор. Прописан он был здесь, в Ставничем, по этому адресу.
— Как Вы дошли до такого состояния?
— Это — долгая история. Поэтому, садитесь. Не бойтесь, это — не заразно.
Прохор внимательно осмотрелся. На столе стояла толстая свеча. И именно она сейчас давала свет.
Однако, он заметил, что в подвале есть и электропровода.
— Сейчас нельзя включать свет. Заметят. А ночью я пользуюсь. Ворую у соседей. Да, это плохо. Но, что мне делать?
— У вас есть ванна или душ?
— Да есть. Но у меня возникает очень значительный дискомфорт, когда я моюсь, до боли. Поэтому, самому неприятно, что должен пахнуть, как не знаю кто!
На Константина было страшно смотреть, не то, что и общаться, сидя рядом. Однако, Прохор, в первую очередь, должен был для себя понять, что случилось с этим несчастным. Поэтому, он пересилил себя и заставил терпеливо выслушать больного.
— Мне сорок семь лет. Во времена СССР здесь был завод. Я работал то в плавильне, то — в литейке. Это была вредная работа. Жена говорила, что от меня начало пахнуть металлом, потом она не выдержала, развелась и уехала к родителям. Я ее очень любил. Но, понимал, что не могла, же она заставить себя так жить…
С тех пор, особого смысла жизни у меня не стало. Однако, надо было продолжать жить. Постепенно я стал замечать, что симптомы хронического отравления стали ухудшаться. Кожа и глаза начали зеленеть.
— Когда это случилось? — уточнил Прохор.
— Это уже после распада Союза произошло. Но завод еще работал. Когда мне стало уже совсем плохо, я заметил, что у меня начали трястись руки, я стал раздражительным, и пошел на комиссии. Они меня исследовали, дали, правда, инвалидность. Однако, на те деньги прожить невозможно!
Правдами-неправдами, меня еще устраивали на ночную работу. Даже, когда здесь сделали производство красок и лаков, я работал. Дышать здесь было нечем. Однако, мне надо было зарабатывать на лекарства, продукты, поэтому я продолжал работать. Но болезнь начала прогрессировать.
Был один врач, который взялся меня исследовать. Однако, он сам вскоре умер. Люди начали от меня шарахаться.
Я стал никому не нужен. Когда меня увидел новый директор, он чуть не упал от отвращения. Меня сразу выгнали.