Городские легенды
Шрифт:
Пару мгновений он думал. Может быть её совет пригодиться.
— Ань, я сейчас тебе скажу, что буду делать, а ты, в случае чего, можешь прямо взять и выйти. И забыть обо мне. Хорошо?
— Говори, — потребовала она и нахохлилась. Маленький, храбрый воробышек.
Максим сказал:
— Я должен придумать, как выкрасть из больницы детей и из отдела Любовь Мергарину и спрятать их.
— Ч… что?! — проговорила она. — Что ты сказал?
— То, что ты и услышала. Так надо, Ань.
Она выпрямилась и вцепилась в сидение пальцами. Потом спросила:
—
Он кивнул:
— Никогда не был так уверен.
— Ну хорошо. Я тебе помогу. Только действовать надо прямо сейчас, пока никто еще не знает, что тебя обвинили. И ещё. Ты мне всё расскажешь. Что, как и почему.
Он кивнул:
— Ладно, я расскажу. Только ты всё равно не поверишь.
Максим подъехал к клинике имени Грибова в половине первого ночи. Вынул белый халат, полученный у Анны, подошел к забору.
Аня рассказала, что за старым ясенем, в стене, дыра ведет прямо на территорию для прогулок восьмого, закрытого отделения.
За дырой конечно стоит ещё один забор, огораживающий площадку, а недалеко пост. Но врачи и медсёстры часто пользуются этим проходом сокращая путь и ночной сторож об этом знает.
Максим шёл быстро, на ходу натягивая халат так, что он и сумка закрывали лицо. Никто не сказал ни слова, когда он проходил около сторожки, внутри горел экран телевизора, чернела тень.
Детское отделение находится в противоположном конце больницы, там отдельный вход и отдельная охрана. Но персонала мало и медсестры и врачи часто берут дополнительные смены и работают на два корпуса.
Максим неспешно подошел к бюро пропусков и протянул бумажку, которую ему выписала Анна. Пропуск для ночного дежурного. У неё в столе оказалась целая стопка таких. «Мы сами себе выписываем, это удобно. Просто сканируешь бланки и всё. Потом ставишь печать, подпись, как у главврача и готово. Все так поступают, удобно».
Как она и говорила, никаких вопросов его документы не вызвали и Максима пропустили в детский корпус совершенно спокойно.
Была ночь и коридоры отделений темны, горело только приглушенное освещение. Как Анна и сказала, охранник на втором этаже, где содержались дети, ровно в полночь отправился в обход. Он пройдёт через весь второй этаж, мимо семейных палат, где содержатся дети и вернётся.
«По правилам он должен запирать дверь на пост, но обычно никто ничего не запирает. Зачем? Отделение закрытое, все палаты на замках. Но на всякий случай, запасные ключи лежат под фикусом. После того, как пару раз пост забывали закрыть, ключ скопировали и спрятали про запас», — сказала Анна.
Максим только головой покачал — как же так? Никакого порядка. Она махнула рукой: «Будто у нас преступники содержатся!».
Она не ошиблась, дверь была даже немного приоткрыта, будто приглашала войти. Оглянувшись по сторонам, Максим скользнул внутрь, снял ключи от семейной палаты и вместо них повесил подменную связку. Затем выдернул провод от монитора и поспешно отступил назад.
Вскоре послышались неспешные шаги — охранник возвращался
Затем, вместо того, чтобы войти в свою будку, охранник сделал несколько шагов в его сторону. Пригибаясь Максим пятился, пока спиной не упёрся в стену. Если охранник сделает ещё пару шагов, увидит его.
Повезло. Охранник развернулся и направился к своему посту. Скрипнула дверь, раздались тихие ругательства. Видимо он увидев что экран покрыт рябью и полез к розеткам. Максим, пригнувшись, прокрался мимо. Никто его не окликнул.
Поднявшись по лестнице, он оказался на втором этаже. Тут сестринский пост был пуст, всё, как Анна и сказала. Он подошел к двери восемнадцатой палаты и вставил ключ в замок.
Семейная палата состояла из двух комнат и кухни с ванной. Максим закрыл дверь за собой и огляделся. Тишина. Он сделал шаг и вдруг что-то почувствовал. Резко отпрыгнул и во-время, мимо что-то просвистело, раздался звон.
Он упал на колени и руки, откатился, встал. Прямо на него смотрел огромными глазами мальчишка. Старший, судя по всему.
— Павел? Паша, я не враг. Не подселенец! Я против него, — прошептал Максим и взвыл — что-то ударило по спине, довольно больно.
Он развернулся. Второй мальчик, Марк, заносил над головой метелку.
— Прекратили! — шепотом проговорил Максим. — Я хочу вас спасти! Мне всё рассказала ваша тётя Люба!
Услышав имя Любы, старший приказал:
— Оба стойте.
Максим ещё подумал, кому это он? Тут же у ног что-то зашуршало и он отпрыгнул. Младшая, Дарья, сверкнув глазами, смотрел на него с пола. В руке — детские ножницы.
— Ну, вы даёте! — проговорил он.
— Кто ты такой? — старший встал напротив, сложив руки на груди, его братишка и сестрёнка тоже смотрели не добро.
— Я пришел, чтобы увезти вас отсюда и спрятать. Я знаю про подселенца.
— Почему мы должны тебе верить, а? У подселенца куча подсобников! На каждом углу!
— Если останетесь, они до вас тут доберутся. Не спасетесь, — сказал Максим и полез в карман. Вытащил серебряный нож. — Это мне дала тётя Рая. Теперь верите?
Павлик кивнул малышам:
— Собирайтесь. Быстро и не шумим. Ничего не брать, только одеться.
Как маленькие солдатики, дети кинулись выполнять. Даже девочка не издала ни единого звука. Вскоре они уже стоили перед ним почти навытяжку.
— Итак, дети, — оглядев их команду кивнул Максим. — Я выйду и посмотрю, что на посту. Если медсестры нет, вы выходите и выбираетесь через окно в коридоре и ждёте меня. Ясно?
— Ясно, — кивнул старший.
Максим приоткрыл дверь и выглянул наружу. Затем кивнул детям и держал дверь, пока они выходили, пригнувшись. Обогнув их, первым добрался до конца коридора, выбрался на лестницу. Дети, будто тени, следовали за ним. Не успел Максим открыть окно, как на лестнице раздались шаги.