Горсть патронов и немного везения
Шрифт:
— Слушаю! — неохотно снял трубку Майвин.
— Здравствуйте, Анатолий Ильич, — раздался чей-то полузнакомый голос. — Это Решетников.
Майвин оживился, прикрыл ладонью микрофон.
— Решетников! — бросил Капитонову.
Тот метнулся в дальний угол, где стоял шкафчик с анализатором, прижал к уху наушник и включил цифровой индикатор.
— Чего ты хочешь? — не сумел скрыть раздражения Майвин.
— Хочу предложить обмен.
— Можешь забрать ее себе, понял?!
Капитонов покачал головой: «Не делай этого!»
— Мое дело предложить,
— Как?!
— Продам на «Мосфильм», они сделают по ее рассказу кассовую картину.
Майвин растерянно посмотрел на Капитонова, но тот лишь плечами пожал: анализатор не работал. Решетников говорил по сотовой связи с надежной защитой.
— Сколько? — тянул время Майвин.
— Думаю, двух миллионов будет достаточно.
— Двух… двух миллионов… чего?!
— Ну не рублей же, Анатолий Ильич.
Майвин раскрыл рот, словно намеревался перекусить трубку пополам, но Капитонов, в тактике подобных переговоров знавший толк, приложил палец к растянувшимся в улыбке губам и кивнул.
— У меня нет таких денег! — сказал Майвин.
— Найдите!
— Это невозможно! Наличными нет!
— «Риэлтер-Глобус» работает без выходных.
— Не валяй дурака, Решетников! За кого ты меня принимаешь?
— За ставленника сибирской преступной группировки, Майвин. И можешь не сомневаться, у меня есть доказательства!
Капитонов испуганно наблюдал, как с босса сползает загар, а кожа его покрывается пупырышками.
— Ку-да при-вез-ти? — звонким шепотом подсказал он следующий ход.
— Куда привезти? — машинально повторил Майвин.
— Привезите в одном автомобиле без сопровождения в Лихачевский песчаный карьер через час пятьдесят минут. Время пошло!..
Майвин зарычал как раненый зверь, изо всех сил стиснув в кулаке трубку:
— Ну, что?! Что, Пантелеймон?! Я говорил?! Я знал, знал, что одиннадцатью тысячами от него не отделаться! Я с самого начала подозревал, что они с этим «художником» заодно!
Он наполнил до краев стакан коньяком и выпил залпом до дна. Капитонов молчал, понимая, что теперь вся ответственность ложится на него и нескольких ребят из отдела, способных играть в смертельные игры.
— Что ты стоишь как истукан?! — разорялся Майвин. — Делай что-нибудь!.. Звони Лелюшу на Житную!.. Генералу Егорову!.. Детройтову!.. Всех поднимай!.. Убрать их! С лица земли стереть!..
«С лица «Земли» сложно», — подумал Капитонов. Наспех натянув на влажное тело рубаху и брюки, он направился по скрипучей деревянной лестнице с фигурными перилами в гостиную, где в ожидании его распоряжений пили «Хольстен» охранники. Знал: через десять минут Майвин остынет и сообразит, что никому из «акционеров» звонить не нужно, да и нельзя — до тех пор, пока спрятанные в швейцарском банке чемоданы не будут изъяты из сейфа и уничтожены.
3
Стояла неживая тишина. Падая, багровело солнце. Беспорядочно
— Тепло, — изрек Викентий. — Гуси летят в отлет.
Никаких гусей я не увидел: сизые, отороченные перламутром облака, сбиваясь в беспорядочные стаи, суетливо метались по высокому небу.
— Звони, — посмотрел на часы Викентий. Они у него стояли.
Я потыкал пальцем в телефонную трубку.
— Говорите, — разрешил некто хриплый и злой.
— Кошица! — потребовал я, настраивая себя на ультимативный лад.
— Я слушаю.
— Полковник, у меня есть к вам деловое предложение.
— Догадываюсь. Чего вы хотите, Евгений Викторович? Обменять отца на дочь?
— Уголовника на наркоманку.
— Зачем она вам?
— Я же не спрашиваю, зачем вам Ямковецкий?..
На моей стороне было преимущество: я в любой момент мог прекратить разговор, и ищи-свищи тогда ветра в поле!
— Альтернативное предложение, Евгений Викторович, — насмешливо произнес он. — Вы доставляете мне Ямковецкого, а я гарантирую, что ни я, ни мои люди не будем причастны к вашей неминуемой смерти.
— Угрожает, — прикрыв трубку, подмигнул я Викентию.
Он ничего не сказал, усмехнулся и продолжал чертить что-то веточкой на песке.
— Не заставляйте меня смотреть на секундную стрелку, — заговорил я категорично, опасаясь, как бы они не починили свой «локатор». — Через час сорок минут привезите Илону в Лихачевский песчаный карьер. Это недалеко от вашей резиденции. И постараемся решить все вопросы один на один.
— Хорошо. Только на вашем месте я бы…
— Не продолжайте, полковник. Вы никогда не будете на моем месте, Я не торгую героином и не беру в заложницы больных женщин.
Больше мне с ним разговаривать было не о чем.
Ямковецкий со связанными руками и кляпом во рту сидел на траве, прислонясь к заднему колесу «четверки»: он все же предпринял попытку побега — пришлось его успокоить и обездвижить, а потом заткнуть рот замшевой тряпкой для протирки стекол, чтобы остановить поток грязной брани. Началось все со встречи с Решетниковым, в котором он узнал участкового, проделавшего в его заднице дополнительное девятимиллиметровое отверстие; решив, что я сдаю его милиционеру, побежал в чашу, петляя, как заяц. К карьеру мы его привезли в багажнике — роскошном, просторном багажном отсеке «универсала», а не в тесном безвоздушном «Порше», в каком везли меня на расстрел его подельники.
— У нас под Омском сегодня праздник гусятников отмечают, — задумчиво сказал Викентий.
— Что за праздник такой? — спросил я, глядя на облака.
— Гусей бьют. Тушку в омут бросают, чтобы водяного задобрить, а голову домой относят — для домового.
— Скоро мы тоже гуся между водяным и домовым делить будем, — посмотрел я на Ямковецкого. — Кому голову, а кому — тушку. Только у меня от этой дележки праздничного настроения не возникает.
Решетников не ответил, все смотрел вдаль — за карьер, где несла воды маленькая Бусинка.