Горы любви
Шрифт:
И этот дом был домом Рэндонов.
Бесчисленные друзья и родственники Рэндонов были от всей души рады очередному поводу для праздника. А потому, казалось, и не собирались до утра покидать только сегодня прибывшего и уставшего после двух перелетов известного и популярного актера.
В самый разгар веселья папа Мэла Рэндона Тим Рэндон самый старший даже позволил себе встать на стул и произнести длинный монолог о красоте жизни, о знаменитом сыне и о себе любимом.
– «Как ты можешь встречаться с парнем по имени Тим?» – спрашивали мою тогда еще будущую жену ее подруги, – откровенничал папа Тим. – Но мы с моей милашкой Ирмой прекрасно
Папа Тим Рэндон самый старший, чтоб не сглазить все вышесказанное, постучал себя кулаком по голове, и все ему закивали и зааплодировали. А колоритная мама Ирма, пока никто не видит, поглощала, не могла остановиться, белоснежно-сказочный воздушный торт.
Закончив праздничную речь, папа Тим Рэндон молодецки спрыгнул со стула, и все ему опять зааплодировали. А его внук Стив Рэндон, окруженный в углу комнаты неизвестными девицами, которых он успел натащить сюда даже в двенадцать часов ночи на сугубо семейный праздник, восторженно сказал:
– Ну ты даешь, дед, в твои годы вредно так прыгать со стульев.
– Твой дед – еще молодец, – заявил внуку Тим Рэндон самый старший и направился к милашке Ирме, чтобы помогать ей поедать вкусный торт.
Жена Мэла Рэндона Амалия Рэндон возлежала здесь же, в гостиной, полной народу, на белоснежной праздничной кушетке и периодически подносила к носу огромную бутыль с лекарством. И вряд ли она сама помнила, от каких болезней было то лекарство.
Но Амалии Рэндон нужно было быть бдительной в любых обстоятельствах и показывать окружающим, а знаменитому мужу – особенно, какая она больная и беззащитная, а то бы он ее давным-давно бросил. О, в этом Амалия Рэндон была больше чем уверена, она это знала наверняка.
И собравшиеся гости, согласно неписаному в этом доме этикету, периодически останавливались около ее кушетки и спрашивали бедную-несчастную Амалию о том, как она себя чувствует. На что бедная-несчастная Амалия недовольным голосом отвечала: мол, неужели и так не видно, что, конечно же, неважно и не так, как хотелось бы.
Мэлу Рэндону в родном доме было скучно и тоскливо. Он любил заниматься тем, чем хотел заниматься сам, а не тем, что навязывали ему другие. Но все эти люди собрались здесь только ради него, и Мэл Рэндон не мог пока на все плюнуть и уйти спать. Ближайшие пару часов, по крайней мере, еще не мог плюнуть.
Амалия незаметно наблюдала за мужем. Она прекрасно видела, что ему тоскливо, и думала: пусть он хоть тут теперь помается, а то слишком уж он там резвится во время своих бесконечных съемок.
А еще она думала о том, что пора у него наклянчить очередное кругосветное путешествие. Нужно только найти врача
Рядом с Амалией стояла ее подруга Клара и подливала масла в огонь. Клара всегда была рядом с Амалией, никто уже не задумывался, как она попала в этот дом, что она тут делает и этично ли ее проживание здесь вообще.
Клара наклонилась к Амалии и сказала:
– Кажется, наш талантливый артист в родном доме очень скучает?
– Да, в родном доме на Мэла Рэндона нападает вселенская тоска, роль примерного супруга оказалась самой трудной из всех его ролей.
– Я думаю, он неплохо отдохнул во время своих последних съемок, – беззаботно сказала Клара, – а, судя по тому, с каким вдохновением он танцевал румбу с той красоткой на корме корабля, он ни в чем себе не отказывал.
– Да, – сердито сказала Амалия, – он даже не старается делать вид, что безумно рад оказаться в семейной обстановке.
– Вы – его семья, – пожала плечами Клара, – и вам этого вполне достаточно, зачем ему делать вид, что он безумно этому рад?
* * *
Через пару дней Мэла Рэндона уже почти не показывали по телевизору, и он вполне мог позволить себе совершить вылазку из дома к своей чайной фабрике. Значит, мне осталось ждать еще дня два, не меньше.
Именно на этих мыслях прервал меня шум распахнувшейся входной двери, и перед моим взором предстала навьюченная, как двугорбый верблюд, пакетами с продуктами моя толстая сестра Роза.
– Если бы ты имела привычку стучаться ко мне в дверь, я могла бы радостно узнавать тебя по стуку, – сказала я.
– Еще чего, стану я стучаться к тебе в дверь.
Роза поставила пакеты с продуктами прямо на пол и сердито оглядела комнату.
– Ну и где я могу тут присесть? – заявила она.
Я тоже старательно оглядела комнату.
– Чем тебя эти два дивана не устраивают? – поинтересовалась я.
На что сестра еще больше рассердилась.
– Ты прекрасно знаешь, что меня выдерживает только это кресло.
Она указала пальцем на кресло, но на нем сидела я и вставать не собиралась.
– Это просто блажь. Эти два дивана тебя тоже прекрасно выдерживают.
– Но я люблю сидеть только в кресле, а ты мне его сегодня специально не уступаешь только потому, что мы решили выдать нашу Нэнси замуж за одного из Корриганов, – сообщила сестра.
– Что ты, дорогая, моя месть будет гораздо более жестокой. Тем более что она не только ваша Нэнси, она еще и моя.
Роза не стала ничего отвечать, так как для нее еще не была исчерпана тема с креслом и переходить на другую тему было для нее слишком сложно. Таким глубоко последовательным человеком она была.
Чтобы не расстраивать ее окончательно, мне пришлось встать и уступить кресло сестре. А то она так и будет стоять целый день у входной двери и зеленеть от злости.
После того, как она радостно добилась кресла, Роза демонстративно обратила внимание на кофейник. Все понимая, я стала делать кофе, как она любит, с сахаром и сливками.
– Ну что, – сказала тем временем моя сестра, – как твои дела, как каникулы, не скучаешь ли ты без своих благодарных учеников?
Я рот раскрыла от ее наглости.