Горячая земля
Шрифт:
Взамен этих строительных материалов шахта с такой же методичностью извергала наружу поток серого и черного шероховатого дробленого камня.
Он поднимался наверх непрерывной цепью ковшей и пересыпался на рубчатую, широкую ленту транспортера, уносившего камень в море.
Щупак подошел к шахте, взобрался на парапет брони н, перегнувшись, насколько позволяла решетка, заглянул вниз, в ярко освещенную и таинственную глубину. Она расплывалась в синеватой дымке. Лифты, поднимавшиеся из глубин, возникали вдруг в этой
Щупак привык к высотам и глубинам.
Ему случалось летать на самолетах и прыгать с парашютом. Он хорошо знал, что значит опуститься с высоты в два или три километра, но у этой шахты, казалось, не было дна.
У него слегка закружилась голова.
— Испугался? Здесь поглубже, чем ты думал! — с удовлетворением заметил тот же разговорчивый человек, сосед по автобусу, когда Щупак спустился с парапета. — Идем одеваться, сейчас наша очередь спускаться.
Около раздевалки, которая помещалась рядом с лифтовой станцией, Щупак увидел рабочих в толстых белых асбестовых костюмах.
Рабочие только что поднялись из шахты. Все они были необычайно высокого роста, какие-то длинноногие, короткорукие и большеголовые.
Щупак не сразу разобрал, что такими их делают сапоги на толстых подошвах. Рабочие ходили в них, как на ходулях. А головы казались большими из-за асбестовых шлемов и стальных касок.
Тот же общительный сосед назидательно ткнул пальцем в одежду, которую выдали Щупаку.
— Асбестовая роба, — пояснил он. — В шахте немного погорячее, чем ты думал. В ней больше двухсот градусов жары. Если бы не охлаждение жидким аммиаком, ты бы там сварился заживо.
— А ты бы не сварился? — сердито огрызнулся Щупак, натягивая асбестовые брюки.
Через несколько минут Щупак тоже стал длинноногим и большеголовым. Неловко двигаясь с непривычки в своем жароупорном костюме, он подошел к башне пассажирского лифта.
Со стороны шахты повеял ветерок. До Щупака донеслось ее горячее дыхание.
«Что же там, внизу? — подумал Щупак. — Наверное, настоящее пекло. Ничего, я сумею показать себя и в пекле, недаром меня называют Рыжим Чортом…»
Рыжий Чорт! Какими судьбами? — раздался вдруг радостный женский голос.
Щупак обернулся. Рядом с ним стоял шахтер в белой робе. Из-под асбестового шлема весело поблескивали карие глаза. Щупак присмотрелся и узнал Веру Петрову. С ней он когда-то был в партизанском отряде.
— Вера Никифоровна!
Щупак так обрадовался, что чуть не расцеловал ее.
Несмотря на всю свою лихость, он был несколько подавлен обстановкой и чувствовал себя неуверенно. Это было большой удачей — встретить здесь такого товарища, как Вера Петрова.
— Ты похож в этой одежде на деда-мороза. Если бы не твой огненный чуб, ни за что бы тебя не узнала, продолжала Вера. — Ты что, по-прежнему подрывник?
— Я
— Вот и отлично! Будем делать это вместе. Я инженер участка на большом стволе.
Часть третья
Штурм недр
Глава первая
Комендант Острова Черного Камня
Задорожный, вероятно, затруднился бы ответить на вопрос, почему он согласился стать комендантом поселка на далеком Острове Черного Камня.
Причин было много, рассказать о них нелегко.
Когда Дружинин вернулся с севера, начались дни организационной горячки.
Дружинин целыми днями пропадал в Академии наук, Госплане и Институте прикладной геологии. Дома он почти не бывал.
Друг Задорожного, Яков Иванович Левченко, предложил Дружинину свои услуги и вскоре уехал на остров с одним из первых пароходов.
Получалось, что все друзья Задорожного думали только о севере и стремились только туда. Его самого север привлекал мало. Он любил юг, жару, пение соловьев, душистые южные фрукты, прохладные звездные ночи, пахнущие свежим сеном, звонкую перекличку перепелов и томное пение лягушек, такое, как дома, в родном Змиеве.
Еще меньше привлекала его мысль о шахте. Ну, зачем, скажите, пожалуйста, лезть в мрачное подземелье, когда так много прекрасного на поверхности земли? Нет, работать в шахту он не пойдет!
Но делать было нечего. Ехать в одиночку на Украину Задорожный не хотел. Он был устроен так, что не мог себя хорошо чувствовать, если не заботился о ком-нибудь.
Его воркотня, придирки и угрозы, что он плюнет на все и уедет куда глаза глядят, ничего не значили. Он ворчал только потому, что не хотел показывать свое доброе сердце — это, по его мнению, мужчине не подобало.
Он подумал, подумал и в конце концов тоже попросил Дружинина определить его на работу на остров, но с тем условием, что он не будет иметь никакого отношения к шахте. Как раз тогда понадобился комендант рабочего поселка, и Задорожный с охотой вызвался занять это место.
К своему собственному удивлению, Задорожный оказался совсем неплохим комендантом: хозяйственным, заботливым, грозой нерях и разгильдяев, попадавшихся иной раз среди строителей.
На севере Задорожному снова захотелось рисовать, хотя работа коменданта отнимала у него много времени и сил.
Быть может, именно поэтому так сладок был для него каждый час, посвященный любимому занятию.
Строители шахты очень нравились Задорожному. Ему было приятно видеть, как они живут и работают, с каким мастерством и отвагой выполняют свое нелегкое дело.