Горячее сердце
Шрифт:
С этого времени и до 1954 года, когда заброска агентуры на советскую землю приобрела наибольший размах, побывал в Турции неоднократно, но поработать вместе с братом Леопольдом не пришлось. На шестьдесят пятом году жизни, вскоре после свидания с Прохором, он скончался от сердечного приступа.
Так что в июне 1955 года, когда чрезвычайно легкомысленный Петька Сомов по наущению солагерника Андрона Алтынова направлялся в Трабзон, там не было ни Леопольда Мидюшко, ни его братца Прохора. Не было и «Сибирских
Вместе с тем советской разведкой было установлено, что у Прохора Мидюшко кроме брата Леопольда, некогда обосновавшегося в порту Трабзон, есть еще сестра — Людмила Савватеевна Сарычева. В 1920 году она с мужем, кутеповским офицером, как и многие другие родственники военнослужащих армии Врангеля, эмигрировала. Поручик Сарычев, в отличие от Леопольда Мидюшко, сумел спасти жену даже в ужасных условиях острова Лемноса, до отказа забитого российскими беженцами, а затем и вывезти в Болгарию.
В 1923 году во время фашистского переворота в Софии ввязавшийся в него русский поручик Сарычев был убит. Что стало с сестрой Людмилой, не знали ни владелец кабака в Трабзоне Леопольд Мидюшко, ни его заблудившийся в севастопольском порту младший брат Прохор.
А судьба Людмилы сложилась по-своему неплохо. Рано овдовев, она не осталась одинокой. Вышла замуж за болгарского гражданина, произвела на свет двух милых славяночек и лишь время от времени с искренней женской болью вспоминала бесследно исчезнувшего девятилетнего Прохора.
Ее-то, используя все имеющиеся возможности, и разыщет Прохор Савватеевич. Размякнет зачерствевшая душа, потянет повидать сестру. Хотя бы издали.
В Софию Мидюшко прилетит под видом коммерсанта одной из торговых фирм ФРГ и, разумеется, под другим именем. Таможенная служба аэропорта усомнится в подлинности документов зарубежного гостя, пригласит его для выполнения кое-каких формальностей, и он получит исчерпывающие, подкрепленные документами разъяснения относительно того, кто он есть на самом деле.
Среди встречавших Мидюшко сотрудников советских и болгарских органов госбезопасности будет и начальник следственного отдела УКГБ по Свердловской области Николай Борисович Орлов — ученик и друг погибшего на войне чекиста Константина Егоровича Яковлева.
Людмила Савватеевна ничего не будет знать об этой операции. Давняя душевная рана, нанесенная нелепой и тяжкой разлукой, зарубцевалась, и бередить ее было бы просто бесчеловечно.
58
О выводе изменника Родины, военного преступника и агента иностранной разведки на территорию дружественной страны старший лейтенант Новоселов узнает, конечно, гораздо позже. Сейчас из шифровки Центра он получил только более полное представление о Прохоре
— Все будет в порядке, дорогой Юрий Максимович, — заверил Ковалев и в свою очередь продиктовал, что надо сделать оперработникам до его возвращения. В частности, уточнить местонахождение бывшего узника «Шталага-352» Ивана Павловича Раскатова, 1904 года рождения. Известно, что он в 1952 году выехал из Витебска в Горький или Куйбышев.
— Юра, — восклицал Ковалев, — ты представляешь, насколько он обогатит досье негодяя Алтынова!
— А ты, Сашуля, представляешь, на кого взвалят твоего Раскатова?
— На тебя, на кого больше, — рассмеялся Ковалев.
— Хорошо, хоть соображать не разучился.
— Выдюжишь. Как там мои — Сережка с Клавой?
— Здоровы. Скучают, конечно. За подарок огромное спасибо.
— Поклон им. Скажи — скоро буду.
59
Ковалеву надо было уточнить несколько адресов перебравшихся в город жителей спаленных карателями деревень. Начальник следственного отдела УКГБ подполковник Шиленко обещал быть на месте в пятнадцать часов. Столкнулся с ним в коридоре управления. Владимир Панкратьевич шел с низкорослым увечным человеком. Хромой, левая, неразгибающаяся в локте рука неестественно вывернута, голова уродливо скошена и беспрестанно подергивается. Шиленко сказал Ковалеву, что ключ в двери, а он сейчас вернется, только товарища проводит.
Возвратившись в кабинет, Шиленко извинился: «Одну минутку» — и полез в сейф. Бросив на стол кипу папок, долго рылся в них. Не найдя того, что искал, посидел в мрачной задумчивости. Снова сказал: «Одну минутку» — и взялся за телефон, сердито распорядился зайти кому-то. Почти тут же зашел знакомый Ковалеву молодой следователь, кивнул гостю и уставился на своего шефа.
— Что удалось установить по делу Ланского?
— Для него ничего утешительного, Владимир Панкратьевич. О гибели подпольщиков Кульчитского и Рыжкова получены официальные подтверждения. Больше ничего.
— Папку с немецкими приказами на проведение операции «Генрих» я не отдавал тебе?
— У меня.
— Принеси, пожалуйста.
Затолкав обратно в сейф извлеченные оттуда документы, Шиленко вынул из ящика стола листок с адресами.
— Кавардак с наименованием улиц, нумерацией домов. В помощь бы тебе кого-нибудь, но…
Понятно, помощи ждать неоткуда. Ничего, Ковалев и сам разберется. Поднялся было.
— Погоди, — остановил его Шиленко, увидев в дверях следователя с папкой.