Горячие деньги

Фрэнсис Дик

Он удивленно поднял брови.

– Я слышал, вам это не особенно нужно. У вас ведь, кажется, завелись деньги?

– К черту деньги. Могу я на что-нибудь надеяться?

– Я видел, как вы скакали в Кемптоне. И если вы станете профессионалом и переедете в Ламборн, я с радостью доверю вам большинство своих лошадей.

Он не отступил от своего слова, и Джо

и Джордж, удивленные, но счастливые, тоже предложили мне нескольких своих лошадей.

Я купил дом в Ламборне, и Малкольм переехал туда, ко мне, – пока не восстановлен Квантум. Он часто ездил со мной в Даунс, к тренеру, на которого я работал, и смотрел, как тренируют лошадей. Он вовсе не потерял интереса к скачкам, наоборот, увлекался ими еще больше. Когда я победил в своем первом профессиональном заезде, шампанское текло в Ламборне рекой.

К тому дню в ноябре следующего года, когда вся семья собралась на повторном открытии Квантума (с тисненными золотом пригласительными билетами и целой армией официантов), жизнь каждого из нас совершенно изменилась.

Малкольм снова побывал на Арке и проехался вокруг света с Рэмзи Осборном. Крез победил в скачках Футурити в Дорчестере и готовился к дерби на следующий год. Блу Кланси отправили на конный завод как залог будущих миллионов.

Я хорошо закончил свой первый профессиональный сезон и в начале второго был основным запасным жокеем на конюшне. Наверное, в конце концов я все же стану тренером. Сейчас же я чувствовал себя счастливым и удачливым, как никогда прежде.

Люси и Эдвин по-прежнему жили в своем коттедже и питались исключительно здоровой пищей. Люси больше не писала стихов, зато начала серьезную работу над биографией и комментариями к жизни и творчеству Томаса Стернса Элиота. Эдвин все так же ездил за продуктами.

Дональд и Хелен бродили по саду рука об руку, как любовники.

Фердинанд порхал вокруг Дебс, которая ждала ребенка.

Жервез избавился от изрядной доли своей раздражительности и теперь успокаивал Урсулу, вместо того чтоб донимать ее придирками. Сама Урсула приехала в норковой шубе и сияла

от счастья.

Беренайс притихла, Томас немного успокоился. Теперь ему не нужно было искать новую работу, и он увлекся гольфом. Беренайс занималась домом, чем Томас был очень доволен.

Алисия прибыла одетая, как всегда, по-девичьи, ее высокий голос звучал как эхо голоса Сирены, и каждый вежливо, но сквозь зубы, обратил на это ее внимание.

Вивьен недовольно заметила, что Малкольм отделал дом слишком уж во вкусе Куши. Джойси дипломатично порекомендовала Малкольму семейную пару, чтобы присматривать за домом. Она – и они – уже неделю жили в Квантуме.

Здесь же были все внуки Малкольма, они заново обживали дом и сад. Снова здесь звенели детские голоса.

Робин, в далекой комнате с французскими окнами, больше не говорил и с того ужасного дня никогда не просил меня надувать воздушные шарики.

Мы с Малкольмом вышли из новой гостиной на лужайку и посмотрели оттуда на дом. Дом выглядел таким, как прежде, и не только внешне – в него снова вернулись мир и покой.

– Не чувствуется присутствия Сирены, правда? – сказал Малкольм.

– Нет, не чувствуется.

– Я боялся этого. Хорошо, что от нее здесь ничего не осталось.

Мы пошли дальше по дорожке.

– Ты заметил, что я достал из тайника золотого дельфина и аметистовое дерево? Они стоят в гостиной.

– Заметил.

– А золото я продал, – сказал Малкольм.

Я глянул на него. Отец лукаво прищурил глаза.

– В этом году цена неожиданно высоко подскочила, впрочем, я-то этого и ожидал. Я продал очень выгодно. И теперь в твоем тайнике только пыль и паутина.

– Неважно.

– Я хорошо его запер, потом еще пригодится. – Все семейство сгорало от любопытства по поводу статьи о куске проволоки в завещании, но Малкольм так ничего им и не объяснил. – Я снова куплю золото. А потом продам. Покупаю, продаю. Вперед, назад. И когда-нибудь… – его голубые глаза блеснули, – ты выиграешь на кивке.