Горячие сердца
Шрифт:
Слуга пришел в замешательство:
– Боюсь, я не понимаю вас, сэр. Мисс Райт, она собирается провести здесь всего несколько дней, пока не поправится. Так зачем все это?
Кори обернулся в раздражении:
– Как ты разговариваешь, болван? Я потратил уйму денег, приглашая к тебе преподавателей, чтобы они выучили тебя правильной речи. Пусть люди знают, что Кори Макрей не станет держать в качестве личного слуги черномазого невежду. «Мисс Райт, она», – передразнил он негра. – Что это еще за грамматические новшества? Давно пора бы научиться, Хьюго. И смотри, больше не допускай при мне подобных промахов!
Хьюго
– Да, сэр. Прошу прощения, сэр. – Он говорил отчетливо, стараясь не растягивать слова.
Он знал, что мистер Макрей терпеть не мог негритянский акцент.
Кори снова повернулся к зеркалу, решив расстегнуть рубашку еще на одну пуговицу.
– А насчет того, сколько времени мисс Райт пробудет здесь, посвящу тебя в один небольшой секрет, Хьюго. Надеюсь, она останется тут навсегда. Я намереваюсь жениться на ней, и именно поэтому приказал выставить из дома миссис Стоунер. Они не слишком-то ладят между собой, и мисс Райт чувствовала бы себя крайне неловко в ее присутствии. Нам нужно внушить ей, что она обрела здесь надежное пристанище. Ведь ее собственный дом обратился в пепел, ей больше некуда пойти. Я хочу, чтобы ты лично проследил за тем, чтобы все слуги обращались с ней как можно более вежливо и предупредительно. Тебе все ясно?
– О да, конечно, сэр. – Он услужливо поклонился. – Мы все как следует о ней позаботимся, будьте уверены. Что же до миссис Стоунер, то, если вы извините меня за такие слова, сэр, я рад, что она покинула дом. Этой женщине просто невозможно было ни в чем угодить. Она всегда на что-то жаловалась или кричала на первого, кто ей попадался. Мы все рады, что избавились от нее. Осмелюсь сказать, что когда экипаж отъехал, миссис Стоунер обернулась и крикнула, чтобы мы вам передали, что она еще расквитается с вами. Сказала, что вы дорого заплатите за уни… уни…
Он смущенно покачал головой. Он так хотел угодить хозяину, но не всегда мог вспомнить нужные слова.
– Унижение. – Кори презрительно рассмеялся. – Именно так она эго назвала, Хьюго. Меня нисколько не беспокоят ее угрозы. Миссис Стоунер бы радоваться, что я так долго позволял ей оставаться здесь и пользоваться моим гостеприимством. Пока она жила здесь, она недурно играла свою роль, но я устал от нее, да и обстоятельства переменились. Теперь у меня есть женщина, которой я действительно хочу добиться.
– Вы и вправду думаете, что она останется?
Кори поджал губы, глядя на свое отражение в зеркале. Он был богат, влиятелен и недурен собой. Китти Райт при всей своей красоте была нищей и беззащитной Единственное препятствие, которое ему придется преодолеть, заключалось в ее гордости. Вероятно, появление на свет ребенка решит вопрос. Скоро Китти поймет, что Тревис Колтрейн не вернется, и она осталась одна с ребенком, которого нужно поставить на ноги. Все это, безусловно, ему на руку.
– Да, Хьюго, – ответил он, слегка улыбнувшись. – Я уверен, что она останется.
Они вместе покинули спальню, выйдя в широкий коридор, занимавший центральную часть второго этажа. Обычно Кори спал в особой комнате на третьем этаже, когда проводил ночь с какой-нибудь женщиной, а в остальное время держал ее под замком. Слугам было строго-настрого приказано никогда и ни под каким предлогом не заходить туда. По словам Кори, он сам поддерживал в ней порядок. И, конечно же, среди слуг ходило множество разных
Пол из полированного красного дерева пахнул лимонным маслом, а хрустальные люстры вдоль коридора подчеркивали красоту обоев с розовыми и сиреневыми цветами. У стен стояли статуи, привезенные из Италии. Кори уже убедился в том, что они производили большое впечатление на его гостей, однако, к счастью, ни один из них не спросил, кого именно изображала та или иная статуя или как звали скульптора, создавшего ее. Либо они знали это, либо боялись подобным вопросом обнаружить свое невежество. Сам он не имел об этом ни малейшего понятия.
– В какой комнате вы поместили ребенка? – шепотом спросил Кори, когда они достигли конца коридора, направляясь к спальне Китти.
Хьюго остановился перед дверью как раз напротив той, за которой лежала их гостья:
– Вот в этой.
Повернув ручку, он переступил через порог и застал там негритянку, сидевшую у окна в кресле-качалке. Платье ее было расстегнуто до талии, и оттуда свисала мощная грудь, сосок которой кормилица поднесла пальцами к губам младенца, покоившегося у нее на руках.
– Я забираю ребенка, – произнес Кори, отведя глаза от картины, вызывавшей у него глубочайшее отвращение. Грудь женщин, по крайней мере, у некоторых из них, так прекрасна, что ей можно найти куда лучшее применение, чем кормление детей. Он всегда находил подобное зрелище невыносимым и знал, что не допустит, чтобы обнаженной груди Китти касались чьи-либо губы, кроме его собственных.
– Он еще не наелся, – запротестовала кормилица.
– Ты слышала, что сказал мистер Макрей, – одернул ее Хьюго, и негритянка немедленно убрала грудь и передала младенца слуге.
Все знали, что после мистера Макрея Хьюго был наиболее влиятельным человеком на плантации: имел право выгнать вон любого из них по собственному усмотрению или же приказать подвергнуть виновного наказанию, если он или она предпочитали его увольнению.
Малыш несколько раз чмокнул губами, поджав их так, что казалось, он вот-вот заплачет. Но вместо этого, взмахнув ресницами, он закрыл глаза и погрузился в сон. У Хьюго вырвался вздох облегчения. Он знал, какое большое значение имел для его хозяина тот миг, когда он в первый раз принесет новорожденного в комнату мисс Райт, чтобы она могла им полюбоваться. Вовсе ни к чему, чтобы дитя кричало от голода. Хьюго протянул ему ребенка.
Кори смотрел на новорожденного сверху вниз, глаза его блестели от досады. Дитя другого, уже вкусившего наслаждения, которые ему только предстоит испытать. Придется все время быть настороже, чтобы не выдать отвращения к младенцу.
– Забери поднос у Дульси, – обратился он к Хьюго, следуя через коридор. – Принеси через десять минут. Я сам отнесу ребенка. Открой мне дверь.
Повернув ручку, Хьюго развернулся на пятках и поспешил прочь. Кори зашел в спальню, улыбнувшись при виде юного прелестного создания, спавшего на огромной под балдахином кровати. До сих пор еще никто не занимал эту комнату. Вероятно, он все это время подсознательно предназначал ее именно для Китти. Бело-желтые обои, мебель из полированного орехового дерева, на полу мягкий ковер бледно-голубого цвета. Покрывало и балдахин были тоже голубыми, но более густого оттенка, как и занавеси на окнах из лучшего привозного атласа и бархата.