«Горячие» точки. Геополитика, кризис и будущее мира
Шрифт:
Я попытался доказать, что Евросоюз стоит перед лицом кризиса, справиться с которым нелегко. ЕС продемонстрировал уже достаточно много провалов, вопрос заключается в том, сможет ли он найти новый баланс внутри себя. Я утверждаю, что не сможет, потому что его проблемы носят структурный характер, ведущий к постоянным сбоям, а может быть, и к провалу. Если правдой является то, что европейская интеграция привела к «отмене» всех конфликтов и без нее конфликты наподобие балканских и кавказских вернутся, тогда Европу ждет такое будущее, которое серьезно отличается от того, что большинство европейцев видит в настоящий момент.
Так как это является моим утверждением, то следующим делом будет дан анализ всевозможных «горячих» точек. У Европы много старых традиций. Одна из них — постоянное возрождение конфликтов в ее некоторых географических точках.
Глава 9
И снова германский вопрос
Основным европейским вопросом на сегодня снова является вопрос германский:
В 1945 году существовало всеобщее убеждение, что с Германией как великой глобальной силой покончено раз и навсегда. Страна, однако, возродилась как лидер на Европейском полуострове. В некоторых отношениях можно сказать, что Германия занимает доминирующие позиции. Что это означает для Европы и всего мира? Разумеется, сегодняшняя Германия никоим образом не походит на Германию Адольфа Гитлера. У страны весьма небольшая армия, в обществе преобладает уверенность в незыблемости конституционных и демократических принципов. Эти принципы господствуют и в умах современных немцев. Но это все не должно заслонять объективный факт того, что Германия является наиболее могущественной страной Европы, решения и действия которой оказывают колоссальное влияние на жизнь Европейского полуострова и даже за его пределами; влияние, не сравнимое по масштабу с влиянием любой другой европейской страны.
Подобное положение для Германии не является чем-то абсолютно новым. Объединение германских государств в 1871 году в единую («вторую») империю изменило всю европейскую жизнь, создав в центре старого континента мощную, креативную и необузданную силу. И это было абсолютно естественно с точки зрения исторической ретроспективы: возвращаясь к древним истокам Европы, можно говорить о том, что расселение германских племен к востоку от Рейна и к северу от Альп во многом определяло границы Римской империи, которая была сердцем Древнего мира; поэтому все, что влияло на Рим, автоматически влияло на весь мир — на Европу уж точно.
В 1871 году Германия, объединенная вокруг своей сердцевины — Пруссии, быстро стала современным национальным государством, а не просто союзом дюжины отдельных государств. Это было первое из трех возрождений Германии в качестве мирового центра силы в новейшее время. В 1871 году объединенная Германия нанесла военное поражение Франции, что коренным образом изменило баланс европейских сил и переопределило основные правила игры на континенте. После поражения в Первой мировой войне в 1918 году страна вновь заявила о себе как о великой державе с приходом к власти нацистов. Разрушенная в 1945 году, Германия почти сразу же начала отстраивать себя во всех отношениях. Можно условно считать, что этот процесс закончился промежуточным финишем в 1990 году с объединением восточной и западной частей страны. Вообще, истоки современной Германии лежат в раздробленности, затем страна несколько раз собиралась воедино, несколько раз снова оказывалась разбитой и опять возрождалась не просто как одно из многих европейских государств, а именно как великая держава, лидер Европы.
Конечно, во многом этому способствовала география. Страна, расположенная в центре континента, на большой территории северной части Европейской равнины, не может не быть значимой силой, независимо от того, раздроблена она (как во времена Священной Римской империи) или едина. Но причины ее постоянного возрождения именно как ведущей силы в Европе носят более сложный характер. В мае 1945 года мало кто мог верно представить себе, как будет выглядеть Германия в XXI веке. Тот же, кто мог, скорее всего, пришел бы в ужас от такой перспективы.
И все же мы опять и опять говорим о Германии — главной стране Европы; о проблемах, которые она и создает, и решает; о ее лидерстве и о том недовольстве (и даже возмущении), которое это лидерство вызывает. Перед тем как углубиться в вопросы, связанные с немецким лидерством, еще раз обратимся к недавней истории и попытаемся понять, почему Германия постоянно выходит на первые роли, несмотря на свои совершенно катастрофические поражения.
И для начала рассмотрим еще одну страну — Японию. Примерно в то же самое время, когда Германия объединилась и начала свой натиск вовне, Япония прошла через свое объединение и ей также стало тесно в собственных границах. Япония была еще более бедна природными ресурсами, еще менее изощрена в современном военном искусстве. Потребовалась и британская помощь для создания боеспособного флота, и немецкая помощь для формирования современной армии. К всеобщему удивлению японцы нанесли поражение военно-морскому флоту России в 1905 году, а к началу Второй мировой войны Япония превратилась в ведущую военную и экономическую силу Восточной Азии. Как и Германия, Япония показала экстраординарно высокие темпы развития при внешнем давлении — правда, при еще более низкой стартовой позиции. Как
43
Для российского и вообще постсоветского читателя может показаться несколько неожиданным утверждение автора, что Россия (Советский Союз) пострадали в результате войны меньше, чем Германия и Япония. Мы привыкли считать, что нацисты оставили после себя выжженную землю на советской территории. Тем не менее не следует забывать, что при отступлении в первый период войны СССР удалось эвакуировать на восток достаточное количество заводов и тем самым частично сохранить производственные мощности. После освобождения захваченных территорий ресурсная база (например, уголь) оказалась снова в руках СССР. А нефтяные месторождения около Баку война напрямую вообще не затронула. Также нужно помнить, что Советскому Союзу досталось трофейное немецкое оборудование и целые заводы. С другой стороны, и разрушения на оккупированных территориях, и громадные людские потери — это тоже серьезнейший экономический фактор, игравший против СССР. В общем, утверждение автора является спорным, но его нельзя сразу причислять к ложным или пропагандистским, равно как и принимать на веру: скорее, требуется тщательный подсчет потерь и приобретений всех участников войны, чтобы говорить о б'oльших или меньших экономических потерях Японии и Германии по сравнению с Россией (СССР). У русскоязычного читателя, вероятно, не было бы никаких проблем с принятием тезиса автора, если бы он упомянул только Англию и Францию — страны, которые однозначно были разрушены значительно меньше, чем Германия и Япония. — Примеч. пер.
Зачем нужен был этот краткий экскурс за пределы Европы? Так как Германия не являлась единственной страной, которая проделала путь от полного опустошения к вершинам экономического могущества, то вопрос «Почему именно Германия?» логично расширить и сформулировать как «Почему именно Германия и Япония?». Обе эти страны собрали все свои земли в единые государства сравнительно поздно. Более того, они позже других встали на путь индустриализации. И то, и то случилось во второй половине XIX века, даже можно сказать, ближе к его концу. Обе страны нуждались в природных ресурсах, чтобы удовлетворить потребности растущих экономик. Обе находились в окружении других сильных государств, которые прошли стадии объединения и индустриализации ранее. Обе прибегли к войне как к способу получения доступа к природным ресурсам и новым рынкам. Обе потерпели сокрушительные военные поражения, но на протяжении жизни всего одного поколения восстановили свою экономическую мощь, оставшись слабыми в военном отношении. Интересно отметить, что есть еще одна страна со схожими «параметрами» — Италия. Она стала единым государством примерно в то же время, что и Германия и Япония, но процессы индустриализации проходили в Италии гораздо менее интенсивно, страна оказалась в значительно меньшей степени разрушена в результате всех войн, но никогда даже не приближалась к уровню могущества и важности в мировых делах Германии и Японии.
Индустриальные революции в Германии и Японии были в очень большой степени поддержаны, даже можно сказать, что навязаны, государством. В обоих случаях государственные элиты очень чутко реагировали на внешние факторы и события, не замыкаясь на внутренних делах. Пруссия стремилась объединить вокруг себя всех немцев, так как понимала неизбежность конкуренции с Британией и Францией, для победы в которой требовалась ускоренная индустриализация. Япония столкнулась в своем регионе с возрастающей активностью Соединенных Штатов. Кроме того, она видела, как ведет себя Британия в Китае. В результате японцы отчетливо осознали, что без объединения и индустриализации у них есть все шансы повторить судьбу Китая. В 1868 году в Японии началась «Эпоха Мэйдзи», было сформировано центральное правительство, которого не было на Японских островах в течение многих столетий. Это правительство взяло курс на форсированную индустриализацию, преследуя как чисто экономические, так и военные цели.
Действия властей обеих стран не означали взятия под контроль государства или обращения в государственную собственность основных предприятий. Правительства только формулировали и претворяли в жизнь индустриальную политику, отталкиваясь от нужд своих государств. В обеих странах имелась достаточно многочисленная аристократия, через которую такая государственная политика проводилась. Аристократия, с одной стороны, понимала и принимала свою ответственность за судьбу своей страны, а с другой стороны, четко видела собственный частный интерес в процессах индустриализации и шансы, которые появляются, если эти процессы возглавить. Италия не находилась в столь жестких геополитических тисках, как Германия и Япония, ее аристократия не была достаточно дисциплинирована для целенаправленных коллективных действий. Немцы и японцы же оказались способными на очень реальные свершения.