Горячий доктор

Грей Р. С.

Я сижу вместе с другими хирургическими помощниками, обедая в комнате отдыха, собираю свой сэндвич и стараюсь незаметно хандрить, когда Эрика толкает меня локтем в бок.

— К тебе пришли.

— Я поднимаю взгляд, прослеживаю за её взглядом и замираю, когда вижу Мэтта, стоящего на пороге. Он одет в свой костюм и белый халат. Под его рукой спрятано дело. Он пристально смотрит на меня, и у меня от страха скручивает живот. Я встаю на ноги и спешу.

— Что-то случилось с Ханной?

Она пациент,

которого мы прооперировали сегодня утром, и я волнуюсь, если он тут, потому что что-то пошло не так с ее восстановлением.

Его брови поднимаются, и он качает головой.

— Нет. С ней все хорошо. Только что пришло новое дело, и я хочу поговорить с тобой о нем.

Я выдыхаю и быстро киваю.

— Ох, хорошо. Конечно. Разреши мне быстро дообедать.

Он держит коробку на вынос.

— Все нормально, ты можешь закончить, пока мы будем разговаривать.

Затем он делает шаг в комнату отдыха, и я слышу, как у каждого перехватывает дыхание от шока. Доктора здесь не едят. У них есть шоколадные фонтаны и кейтеринг, у нас есть пластиковые тарелки и лапша.

Если он и осознает, что все внимание направлено на него, то не обращает внимания. Мэтт направляется к пустому столу в углу, кладёт дела, которые держал под рукой, и чувствует себя как дома. Тишина в комнате отдыха продолжается, пока я иду за своим скудным обедом, чтобы присоединиться к нему. Все смотрят на меня. Я уверена, каждый задаётся вопросом, что происходит, почему он соизволил почтить нам своим присутствием.

Я избавляюсь от их внимания и сосредотачиваюсь на Мэтте. Если он здесь, чтобы поговорить со мной, дело должно быть очень важным.

Сажусь за стол и вижу, что он выложил несколько листов бумаги для меня, его обед забыт, поэтому следую его примеру и забываю про свой.

— Сегодня утром мой коллега из Чикаго отправил мне письмо о критическом случае, — говорит он, приступая сразу к делу. — У девятнадцатилетней девушки исключительный кифоз и сжатие позвоночника. Ей должны были сделать операцию много лет назад, но доктора и ее родители уделили первоочередное внимание другим проблемам со здоровьем.

Я хмурюсь и наклоняюсь вперёд, почитать ее дело.

— Какие другие проблемы со здоровьем?

— Лейкемия. — У меня затрудняется дыхание, и я снова смотрю на него. Нахмурившись, Мэтт продолжает: — Они не полностью проигнорировали ее проблемы с позвоночником. На протяжении последних полутора лет она носила бандаж, но он бесполезен...

— Она слишком взрослая, — констатирую я.

Он кивает с печальным хмурым взглядом.

— Если бы она носила бандаж, будучи моложе, у неё, возможно, был бы шанс избежать операции, но сейчас она необходима.

— Почему сейчас? Почему такая спешка?

Мэтт подталкивает документ ко мне, но множество слов ничего мне не говорят. Я даже не знаю, что должна увидеть. Затем всего лишь одно слово вверху страницы бросается мне в глаза — параплегия.

— Потому что с прошлой недели

Джун перестала ходить. — Прежде чем осознаю это, я подношу руку ко рту. — Кривизна ее позвоночника очень тяжёлая. На протяжении последних нескольких месяцев она жаловалась на онемение и парестезию в ногах. В прошлый понедельник ее симптомы переросли в параплегию. Она потеряла все двигательные функции на обеих ногах.

Все, о чем я думаю, — бедная Джун. Пережить лейкемию, чтобы сейчас иметь дело с этим.

— Что можно сделать?

Он собирает в одну стопку бумаги, и я вижу, как искрят его глаза подлинной решимостью.

— Параплегия — это симптом, а не пожизненное заключение. С ее позвоночника необходимо снять давление, чтобы снизить нагрузку на эти нервы. Надеюсь, после снятия воспалительного процесса, она восстановит свою двигательную функцию.

— Твой коллега из Чикаго берет это дело?

Он качает головой.

— Это не его специализация. Даже если бы он мог, тело Джун пережило ад с химией и облучением. Существуют дополнительные риски. Большинство хирургов откажется от него.

Но не Мэтт. Ему придётся.

Его взгляд встречается с моим, и он, должно быть, понимает, о чем прямо сейчас я думаю, потому что кивает.

— Ее родители привезут ее сюда следующим рейсом из Чикаго. Если мы собираемся делать это, мне будет нужна твоя помощь.

Без малейших колебаний.

Я решительно киваю.

— Да. Конечно.

***

Я понятия не имею, на что согласилась. В тот момент, когда киваю, Мэтт встаёт, говорит мне собрать свои вещи и идти за ним в его кабинет. Когда мы подходим, Патриция стоит за своим столом и торопливо пишет в блокноте, прижав к уху офисный телефон.

Когда она замечает нас, то говорит человеку на том конце провода подождать, прижимает телефон к груди, а затем быстро начинает вводить Мэтта в курс дела.

— Доктор Бьюкенен на линии. Доктор Миллс сказал, что перезвонит после операции. Доктор Годдард ещё на обеде, но я попытаюсь поймать его, когда он закончится. Мистер и Миссис Олсен вылетают с Джун из Чикаго в 6:45 вечера. Я хотела снять им номер в отеле напротив, но все забронировано туристами. Сейчас разговариваю с другим отелем.

Мэтт слушает и кивает по мере продвижения в свой кабинет.

— Пусть Бэйли закончит с гостиницами. Мне нужно, чтобы ты закончила освобождать моё расписание. Перенеси всех, кого сможешь в новый год. Они будут недовольны, я уверен, все ознакомлены со своей страховкой, но убеди их, что мы будем работать со своими страховыми компаниями и что-нибудь придумаем, — продолжает Мэтт внутри, повышая голос, чтобы нам было его слышно. — Им не придётся что-то дополнительно платить. Я позабочусь об этом. — Он поворачивается обратно и обращается ко мне. — Бэйли, когда забронируешь отель, можешь помочь Патриции с изменением графика моих пациентов?