Горячий источник

Мельникова Надежда Анатольевна

– Я так испугалась, - едва шевелю губами.

Знаю, что он любит пошутить, но отчего-то уверена, что над моими страхами шутить не станет.

– Меня засунули в бетонный мешок, на самом деле мне повезло, что меня не придавило, а просто заблокировало, балка упала на ребра двух параллельных обломков, в итоге меня только поцарапало, на спине правда пришлось даже швы накладывать.

Он слегка отодвигает меня, чтобы сесть ровно и повернуться.

– Господи, - провожу пальцем по спине, которая не даёт мне покоя уже много дней подряд.

Кружу вокруг пластыря и зеленки.

– Глеб спас меня, сам чуть руки не лишился, командовал так истошно, что аж охрип.

Павел опускает голову, а я продолжаю гладить каменные мышцы спины, потрясающий рельеф, в каком-то хмельном забытьи, пересчитывая веснушки.

– Я понял, - оборачивается, улыбаясь, чувствуя мои прикосновения, - буду теперь снимать майку и поворачиваться к тебе спиной, если захочу что-то получить.

– Тихо, - закрываю ему рот рукой, а он смеётся, кусая мои пальцы.

Не обращаю внимания, возвращаясь к своему занятию. Не знала, что можно испытывать кайф просто прикасаясь к другому человеку. Нет, ну его спина — это нечто.

– Я подал рапорт о переводе в другой отряд.

– Чего ещё придумал?
– продолжаю гладить, спускаюсь ниже, к пояснице. Обвожу пальцами каждую мышцу и ту родинку, что много раз стояла перед глазами.

– Он не только меня, но и тебя оскорбил, - вредничает Павел.

– Не говори глупостей, Паш, ничего плохого он не имел в виду, то, что мы делаем — это действительно неправильно, - осуждаю наши действия, продолжая гладить лопатки.

– Знаешь, твой муж ни в чем себе не отказывает.

На секунду останавливаюсь.

– Ты не знал, кто мой муж, когда забрал мой ежедневник. Глеб тебя любит.

– Звучит как-то странно.

– Это правда.

– Приятно, - оборачивается Павел, когда я наклоняюсь, оставляя цепочку поцелуев на его плече.

Паша не выдерживает, забирая у меня мою игрушку, разворачивается лицом к лицу, целует в губы, облизывая рот.

– Я вчера был у Ольги.

Мгновенный шок парализует. Моё сердце останавливается, испуганно смотрю на него. Отодвигаюсь, я ревную. Мужа нет, а рыжего спасателя по-черному. Хочу выцарапать ей глаза, а ему отрезать достоинство. Вот такой парадокс. Паша опрокидывает меня на спину, улавливая моё настроение, больно сжимает двумя пальцами подбородок, но от этой боли лишь горячее внутри.

– Если я говорю, что не спал с ней, значит не спал, - читает мои мысли, - судя по всему, ударила тебя не она.

Проводит пальцем по нижней губе, а потом наклоняется и кусает её.

Бесконечные ласки так отличаются от всей моей жизни. Я как будто была слепой все это время и вдруг прозрела, увидев все краски мира. Игра в которую мы играем, похожа на засахарившейся мед, долгое время стоявший колом в банке. Его поднесли к огню и он начал таять. Пропади все пропадом, как же сладко.

– Ты не понимаешь, что делаешь со мной, - не снимает, а сдирает с меня кофту, разрывая молнию, растягивая края в разные стороны, опуская

до пояса, - какая вкусная, нежная кожа, какая ты приятная.

Дергает лямки лифчика, а я безмолвно позволяю, потому что никогда не ощущала себя настолько желанной. Пусть ему нужно от меня удовольствие, пусть по какой-то причине именно я вызываю у него такое острое желание. Но как же вкусно чувствовать себя нужной, обманываться в забытьи. Мы с ним разные. Я предпочитаю обойти озеро, чтобы не намочить ноги, а он из тех, кто лезет через центр, в ледяную воду по пояс. Я боюсь показать, как хочу его, а он кладёт мою ладошку на низ живота, облизывая и кусая мои соски до искристой боли.

Я понимаю, что мы оба уже не сможем остановиться, потому что ласки настолько терпкие, что прокатывают по телу волнами прибоя, цепляя каждую клеточку.

Руки Павла, как и поцелуи — это что-то невероятное, с одной стороны он нежен, но с другой, сильные пальцы похожи на тиски и мне это нравится.

Из спальни выбегает Мари, она гавкает и кружится в центре комнаты, мне становится не по себе, как будто мы не одни. А собака устремляется в коридор, а затем возвращается в зал, сжимая в зубах ручку моей сумки, внутри которой разрывается телефон.

– Паша, стой, я никому ничего не сказала, - я приподымаюсь, пытаясь высвободиться, но Павел уже не Павел.

Он одно сплошное желание. Мой горячий источник наслаждения.

Наедине мы не способны разговаривать, так сильно нам необходимо освобождение.

– Моя дочка, она будет плакать, - запускаю руки в его волосы, - волноваться, куда же я пошла?

Ничего не могу придумать, особенно, когда он настойчиво гладит меня между ног. Ещё чуть-чуть и тампон внутри меня нас обоих не остановит.

– На работу, случилось что-то срочное, - возвращается к моему правому соску спасатель.

Розовая вершинка превратилась в камешек, он покусывает его, мучая поцелуями, а я вздрагиваю, вибрируя от наслаждения.

Но телефон продолжает звонить, и я предпринимаю ещё одну попытку выползти из-под сильного, тяжёлого мужского тела.

Я едва держусь на ногах, нащупываю трубку, отвечая дрожащим голосом. Павел тоже встаёт, и пока я разговариваю и пытаюсь натянуть кофту, минуя лифчик, подходит ко мне сзади, снова спуская ткань вниз. Он целует мои плечи, шею, прижимаясь мускулистым торсом к моей обнажённой спине, Павел сводит меня с ума. Какой же он горячий.

Кое-как завершаю звонок, а он отбрасывает трубку, разворачивая меня к себе лицом, теперь мы целуемся стоя. Губ я уже не чувствую, а он сжимает их ещё требовательней.

– Мне правда нужно идти, - пытаюсь остановить эти безумные ласки, хотя сама глажу его мощную спину и плечи, царапаю их ногтями.

Отступаю в коридор, а Паша идёт за мной.

– Когда ты придёшь ко мне снова?

Я умудряюсь нацепить лифчик, кофту, обувь.

– Не знаю, - нежно улыбаюсь я, выпрямляюсь, касаясь его колючего подбородка, - как смогу вырваться.