Горячий старт
Шрифт:
Чен жестко поглядел на него.
– Я снял с тебя мнемоюсты час назад. Понимаешь?
Бай тупо уставился ему в лицо.
– То есть... как час назад? Я же должен был тут же вывалиться!
– Вот именно, – подтвердил Чен. – Но ты не вывалился. По-моему, ты этого просто не заметил.
И вот тут Баю впервые стало по-настоящему страшно.
~# run console 3
@comment: turn «Image»
Раньше Аурел пребывал в уверенности, что умеет ездить быстро. Но то, что вытворяла со своим «Квантумом» Тири даже ему показалось безумием.
К вечеру Аурел вымотался совершенно и когда Тири притормозила, а затем слезла с мотоцикла, он ощутил немедленное облегчение. Спина ныла, а ноги стали словно деревянными.
– Умаялся? – спросила она. Насмешливо, но беззлобно.
Аурел кивнул.
– Ну, ты горазда за рулем! Никогда бы не подумал.
– Мужчинам вообще не свойственно думать, – ответила Тири. – Как правило.
– Ну-ну, не обобщай. Некоторым очень даже свойственно, – хмыкнул Аурел.
Тири, опуская «Квантум» на землю, ехидно заметила:
– Если ты имеешь в виду себя, то я не согласна. Ты такой же пень, как и остальные.
Аурел обиделся:
– Да, ну тебя... Тоже мне – феминистка.
– Реалистка, – поправила Тири.
– Злая ты.
– А ты добрый?
– Ну, уж не такой, как ты.
– А с чего мне быть доброй? С того, что меня вынуждают убивать? Меня, женщину? Я рожать должна, а не убивать, понял?
Аурел остыл.
– Неужели тебя вынуждали убивать?
Тири не ответила. Пнула монтреевским ботинком шершавый мотоциклетный скат и полезла в бардачок.
– Давай, шевелись, – мрачно сказала она несколько позже. – Есть охота.
Аурел тоже уложил мотоцикл, чтоб не так издалека был виден посреди равнины, и выгреб из бардачка сумку и спальник.
Через каких-то десять минут, разгоняя сгущающиеся сумерки, весело потрескивал костер, на треноге чернел закопченный котелок, а внутри котелка многообещающе булькало. Аурел плотоядно принюхивался, Тири с ложкой в руке колдовала у посудины с варевом. Звезды, единственные обитатели небес, молча глядели на них с высоты.
Аурел чувствовал, что спутница готова выговориться. Нужно только поестественнее подвести ее к монологу. Черт возьми, чем больше Аурел размышлял над этой историей, тем менее понятной казалась она. Логики не было – вот главное, что лишало внутреннего равновесия. Аурел не любил отсутствия логики. Точнее, не отсутствия, а неочевидности, потому что логика присутствует во всем, нужно только суметь вытащить ее на поверхность. Получалось не всегда, у Аурела, по крайней мере. И вот эта-то загадочная глубинная логика и грызла постоянно, и донимала, словно настырный комар над ночной постелью: жужжит, кружится, и сколько руками не маши – не улетает.
Проглотив обжигающий ужин, почти не почувствовав вкуса, Аурел с довольной ухмылкой извлек из сумки припасенное в Трое пиво. «Пенная прохлада» – самое то после дня в седле. Легкое, сладковатое питье, источник спокойствия и вечернего умиротворения. Аурел, застонав от удовольствия, опрокинулся на спину. Тири с завистью взглянула на него.
–
Аурел сунул руку в сумку и показал ей вторую бутылку. Девушка вопросительно подняла бровь.
– Пора бы и объясниться, – предложил Аурел. – А?
Тири пожала плечами. Тогда он метнул ей бутылку. Коротким выверенным движением Тири поймала продолговатый прохладный снаряд. Свернула пробку и сделала первый глоток.
– Я – твой ангел-хранитель, – тихо сказала она потом. – Ты ведь ходишь в сеть без мнемоюстов, слайдер. И думаешь, будто это страшная тайна.
Аурел смутился. Он и вправду считал это своей главной тайной. Не единственной, разумеется, но главной.
– Ты, конечно, считаешь, что ты один такой. Так?
И Аурел начал кое-что понимать. «Сюда чуть не прорвался один из псов Лощинина. Мне пришлось его сжечь...» Святая вода, неужели она тоже? Неужели она тоже умеет общаться с сетью напрямую, в двоичном коде? Инстинктивно? Как он, Аурел Чогоряну, кибертелепат, способный считать данные с терминала даже при отключенном питании?
– Ты... Ты тоже?
– Да.
Тири глядела ему в лицо и в звездочках-плексах отражались крохотные язычки пламени. Она была очень грустной.
– И... тебе это не нравится? Не нравится этот дар?
Она усмехнулась.
– Дар? Скорее уж – проклятие.
Аурел поперхнулся пивом.
– Проклятие? Почему, елы-палы? Это же золотое дно!
– Потому что я ненавижу сеть. Я ненавижу терминалы, клавы, диалы, диски, я ненавижу все это равнодушное железо.
Она говорила негромко и без каких-либо эмоций в голосе, словно давно смирилась со своей ненавистью.
– За что можно ненавидеть сеть? – глухо спросил Аурел.
Тири пожала плечами:
– А за что ее любить? За то, что она отнимает у нас подлинные чувства? За то что пичкает нас суррогатами и психотропщиной? За то, что она не позволяет мне заниматься делом, которое я люблю? За что?
Аурел не ответил. Ему нечего было ответить – просто нечего. Ведь он любил сеть. Точнее даже не любил – он был частью сети и не мыслил себя без киберспейса. Собственно, он жил там – а в реальном мире только отсиживался. И скучал при этом. Единственное, что интересовало его вне сети – это скорость. Это мощь мотора, бьющегося в унисон с сердцем и мыслями, это ветер в лицо и бесконечность равнины, бесконечность впереди, за спиной, справа, слева... Только это. А она говорит – проклятие...
– Каким делом не позволяет тебе заниматься сеть? – спросил он наудачу.
Тири дернула плечом и отвела взгляд. Теперь она неотрывно глядела в костер.
– Не все ли равно?
– Не все.
– Давай не будем об этом, Ури, – попросила она. – По крайней мере, сейчас.
Когда она называла его Ури, возражать просто не хотелось. Чисто женский подход, но какой действенный...
И он не стал. Просто молча пил пиво и размышлял.
Значит, она тоже уникум. Но если она ненавидит сеть, почему столько умеет? Аурел, например, смутно догадывался о способе, посредством которого можно сжечь чужой мозг. Во всяком случае, его догадки нуждались в серьезной проверке. Если собрать примитивный психоусилитель со стандартным селективным портом input/output, задача упростится, но насколько? Можно только догадываться.