Горящие сердца
Шрифт:
— Почему?
— Да ведь это твое дело, тебе и решать.
— Ты права, но я, конечно, хочу с Асхатом посоветоваться.
— Совсем ты голову потеряла, Ханифа! Советуйся с братом, но советуйся
— Нет.
— Ну вот... Вообще, ты-то что думаешь?
— Он мне нравится. Но я не знаю кабардинских обычаев.
— Какие там особенные обычаи? Такие, как у нас. Язык только другой.
— Башир... — Ханифа снова покраснела. — Он говорит по-балкарски.
— Жемталинцы все знают балкарский. Парень хороший. Давай, если хочешь, вместе поговорим с Асхатом.
— Нет, ты одна. А потом мне все-все перескажешь. Ладно?
— Даю слово.
Ханифа пошла было в другую комнату, но на пороге задержалась, спросила:
— Ариубат, ты слышала, Валентина Павловна ребенка взяла?
— Слышала.
— Бедный Назир! Мы его никогда не забываем. Фаризат нашла его карточку, повесила в рамке на стену. Конак горюет о нем ужасно.
— Кто же о нем не горюет? Парень был замечательный.
— Да. И очень добрый... Хорошо, что Валя взяла
— Хорошо. Так легче, есть в жизни смысл.
— Как же Назифа решилась отдать мальчика?
— Да ведь не в чужие руки. Жамий уговорила. Ребенку будет хорошо, я уверена.
Мальчик лежал в колыбели и жмурился от ярких солнечных лучей. Жамий отодвинула колыбель так, чтобы свет не беспокоил ребенка, и принялась его укачивать. Она напевала песню и думала о малыше, вспоминала, каким был в детстве ее Назир. Мальчик не засыпал, внимательно смотрел темными глазенками на Жамий — как будто понимал, о чем она думает. Валя сидела поодаль.
Отворилась дверь, вошли Асхат и Ариубат. Поздоровались, и Асхат тут же вынул из кармана на груди конверт.
— Валентина Павловна, вот документ об усыновлении. Пусть мальчик растет счастливым и здоровым на радость всем нам.
— Спасибо, Асхат! — Валя взяла конверт, достала свидетельство.
— Муратов Назир Назирович, — прочитала она и подняла на Асхата благодарные глаза. Наклонилась к колыбели, прижалась щекой к теплой детской головенке, шепнула.
— Назирчик.