Горят Костры
Шрифт:
– Брось, дружище, с каких пор мы верим болтовне молвы? Просто слухи черни. Крестьяне постоянно болтают о чем-то подобном, вспомни только прошлогодний день Святого семейства, когда кто-то пустил по городу слух об снующем волке. Люди стали докладывать в замок, что видели животное у своих окон, а стража бездействует! Вот цирк-то был! Никакого волка так и не нашли, как и сплетников. – рассмеялся наместник и отмахнулся от идеи чумы, как от мифического проклятия.
– Мой господин, прошу вас быть осмотрительнее, это ведь не просто слухи, многие графы говорят…
– Ох, Радим, замолчи! – дерзко
Радим сплющил губы, надул ноздри и опустил брови. В голове путались мысли, привычное состояние покоя и хладнокровия всякий раз нарушалось в присутствии этого чванного сноба и недотепы, строящего из себя манерного господина… Но что-то отвлекло рыцаря от мрачных дум, за спиной раздался стук копыт и охрипшие крики.
– Наместник! Наместник! – показался гонец в коричневой кожаной куртке, с меховым рваным плащом с капюшоном. Гонец мчался на износ – его серая лошадь явно истощена, как и сам вестник.
В глазах прибывшего Радим уловил не только нотки усталости, но и нечто очень дурное. Предупреждать об этом Рудольфа он не стал, пусть элемент неожиданности сыграет свою роль, пусть ведро этой черной краски выльется ему на голову, как святая вода при крещении.
– Что такое? – наместник замедлил своего скакуна и во всем внимании уставился на гонца. – Говори же!
Вытерев рукавом пот со лба и щек гонец забарабанил языком:
– Я… я… с недобрыми вестями из Праги! Король просил всем рассказать, послали десятки гонцов во все стороны. Это уже десятый пункт, который я посещаю. Так вот, беда! Врачи с маркграфства Мейсен доложили – болезнь распространяется с берегов средиземноморья до Королевства Англии. На юге ситуация хуже всего – люди умирают одни за другим. Это чума, господа! Чума пришла в наше королевство! Богемия в огне!
Правитель Исанберга округлил голубые глаза и охнул, кожа лица его побледнела, руки, сжимающие поводья лошади, ослабли и затряслись, как у пьяницы. Он вот-вот да мог и рухнуть с седла, так и остаться в траве корчиться от боли в груди.
– Наместник, нужно что-то делать. – твердо объявил Радим.
Чертов недотепа этот Рудольф, впервые в жизни на него взвалилась настоящая ответственность, а он и слова проронить не способен, жалкое зрелище. Радим впервые за все время служения ему позволил себе взгляд нескрываемого презрения и ненависти, но наместник этого, конечно же, не заметил, он затонул где-то в глубинах своей души, откуда ему предстояло выкарабкиваться самостоятельно.
– Наместник! – крикнул Радим, подскочил к Рудольфу поближе и схватил его за ворот, тряхнув. Времени ждать у военного советника не было. Ни у кого его уже не было.
– Д-да! Заприте все двери замка, поднять мост! Никто! Никто не должен заходить в мой замок! Я отправляюсь в свои покои, ко мне приходить только по особой надобности! Я должен все обдумать.
– Наместник! – гневно рыкнул Радим, хищнически оскалился. – Решение нужно принять сейчас же.
– Да. Я назначаю тебя главным по решению этих вопросов. У тебя есть голова на плечах – решай! Потом доложи мне обо всем.
Кивнув
Вельможи остались стоять возмущенные и испуганные. Они переглянулись и дружно ринулись прочь во все стороны. Посол же спешился, достал флягу и приложился к обычной речной воде, как к дорогому вину.
А Радим уже начал прокручивать в голове варианты. Конечно же нужно удвоить работу лекарей в Исанберге, нанять новых, если необходимо. Следовало разработать схемы предосторожности, распространить все полученные знания о болезни, чтобы предостеречь городских.
Но было еще кое-что. Радиму вспомнились рассказы из детства. Отец частенько говорил своему единственному сыну перед сном о своей молодости. Историй было много, среди них одна наиболее мистическая, даже можно сказать чудная.
История о том, что отец долгое время – около пяти лет – служил монахом при одном монастыре, что скрылся от людских глаз в лесах. Ни один путник мимоходом не мог забрести на территорию прекрасного белокаменного строения с арочными окнами с мозаичным стеклом, с черной черепичной крышей, из которой постоянно росли сорняки. Отца поначалу отправляли дважды в неделю выкорчевывать их, латать черепицу, иногда красить заново. Позже стали допускать к колокольне, откуда открывался не самый прекрасный вид: высоченные стволы деревьев, выстроившиеся в многовековом марше. Меж стволов мелькала лишь извилистая речушка с лазурными водами и каменистым пляжем. Камушки были такими мелкими, что ходить по ним становилось одно удовольствие.
Но не камни, не внешнее или внутреннее убранство монастыря превращали рассказ в красивую сказку. В этом доме бога варили особые отвары и снадобья, используя секретный ингредиент. Тамошние монахи вот уже тысячу лет хранили тайну цветка, сок которого на вкус слаще самого нежного поцелуя и теплее самых душевных объятий. Пока алхимики всей империи ломали головы над загадкой философского камня, монахи Орлинского монастыря (в честь реки Орлинка) знали и передавали из поколения в поколение рецепт молотой травы павлинника. Как выглядит павлинник, где растет, как его готовить? Все это знали лишь избранные, в ряды которых отца Радима не посвятили. Ему лишь позволяли лечить сломленных и покалеченных, кто заслуживал получить второй шанс. Монахи не принадлежали ни к одному ордену, они принимали в свои ряды как мужчин, так и женщин. Часто они покидали стены монастыря и отправлялись в пешее путешествие по окружным деревням, где оказывали помощь достойным людям.
Отец не был безумцем, не было ему нужды вешать сыну лапшу на уши, лгать о столь важных вещах. Необходимо отыскать монастырь. Благо, что Радим знал, с чего именно стоило начать поиски. Осталось лишь определить смельчаков, готовых рискнуть своими жизнями в столь опасном деле.
Глава V
«Да, я в ладье! Меня разлив не тронет!
Но как мне жить, когда народ мой тонет?»