Госпиталь. Per Aspera
Шрифт:
ПОЖАРНАЯ ОХРАНА — 01
МИЛИЦИЯ — 02
СКОРАЯ ПОМОЩЬ — 03
СЛУЖБА ГАЗА — 04
Телефон! Точно! Сразу надо было о нем вспомнить!
Делаю шаг, тянусь за тяжелой эбонитовой трубкой, срываю с массивного рычага и, замираю, в нерешительности. Рука, с вытянутым указательным пальцем, останавливается в сантиметре от архаичного диска, словно я собираюсь его пожурить: Плохой, плохой диск…
И куда будем звонить?
Отличный
А номер?
Вот его-то я как раз и не помню. Как, впрочем, и никакого другого номера, длиной больше двух цифр.
Замечательно…
Тогда куда? Ноль-два? В милицию? Или пожарным?
Стоп!
Внезапная догадка наполняет надеждой мой начавший паниковать рассудок. Судорожно роюсь в карманах, как голодная собака в мусорном баке, в поисках… чего-нибудь… Может, блокнота или записной книжки, соображаю на ходу. К моему разочарованию, карманы брюк пусты, левый вообще — порван, пальцы — проваливаются в дыру. И тут, я чуть не подпрыгиваю от неожиданной удачи, нащупав в правом кармане куртки продолговатый пластмассовый предмет. Я идентифицирую находку еще до того, как подношу к глазам:
— Мобильный! Господи, спасибо!!
Серебристый Samsung, телефон кажется мне знакомым.
Первая полезная информация, которую извлекаю — время: — 16:18. Снимаю блокировку клавиатуры, при этом экран вспыхивает синим светом, противоестественно ярким в блеклом помещении, напоминающем старую черно-белую фотографию гораздо больше реальности. Сотовый телефон представляется здесь чуть ли не пришельцем извне. Гостем, явившимся из другого мира, где краски еще не поблекли, как в Госпитале.
Итак, аппарат исправен, указатель состояния аккумулятора демонстрирует полный заряд батареи. Хоть в чем-то мне везет. Тени отступают, прячутся в углах, будто старые стены — всасывают их, а может, становятся гуще, контрастнее. Впрочем, сейчас мне на них наплевать, ведь со мной телефон.
Вижу дату: Второе ноября. Значит, все же, осень. Ценные сведения, спору нет, правда, пока не ясно, зачем мне это.
Нажав кнопку быстрого набора машинально, даже не задумываясь, как это сделать, вызываю список последних звонков. Имена абонентов, набранные латинскими буквами, ничего конкретного мне не говорят: Zhenya, Baldya, Koozya, Vitek… кто скрывается за ними, загадка.
Я останавливаюсь на слове Mutter…
О, Mutter — это мать, по-немецки.
Мама, значит…
А может, я немец?
Предположение вызывает кривую, но все же ухмылочку. Хорошо, что я пока не разучился улыбаться. Уже нечто…
Остановившись на последней записи, жму клавишу с изображением поднятой трубки. Жадно прижимаю телефон к уху. Сердце бьется гулко, в обжигающей тишине гремит, как набат. Судорожно соображаю, что буду делать, если голос на противоположном
Она меня узнает. Не важно, что я буду говорить — она все равно меня узнает, — это — главное…
Мысль немного успокаивает, я закрываю глаза, смахиваю пот со лба. Автоматически.
Блин, я здесь один, как долбанный Робинзон Крузо. Так герой Даниеля Дефо хотя бы имел представление, где находится. Может, и не знал долготы и широты, на которых лежал его необитаемый остров, но, хотя бы понимал, что сидит на чертовом атолле посреди Мирового океана. Хоть какая-то ясность…
Я не могу похвастать подобной осведомленностью. Больница, пленником которой я стал столь неожиданно, предложила мне слишком много вопросов. Ответов у меня нет. И дело не только в амнезии. А точнее, совсем не в ней.
Пока перевариваю это, в помещении у лифта становится гораздо темнее. До меня не сразу доходит: экран мобильного погас. Значит, соединения нет. Подношу трубку к глазам, ладонь вспотела и слегка дрожит, словно Samsung весит не сотню грамм, а как хорошая гиря. Над цифрами, обозначающими время, мерцает надпись:
ПОИСК СЕТИ…
— Черт!
— Орт, орт, орт… — поддерживают мое негодование стены.
Как только эхо замирает, здание обволакивает тишина. Экран мобильного снова меркнет, оставляя меня один на один с Госпиталем, быстро проваливающимся в сумерки.
Прячу мобильный в карман, ощущая себя ребенком, забытым родителями в трамвае, который уехал в депо.
В принципе, ничего экстраординарного не произошло, во всяком случае, мое положение не ухудшилось. И, тем не менее, я чувствую себя раздавленным.
Облом.
Слабо сказано, парень.
Так. Самое время со стационарного звонить в ноль-два.
В голове откуда-то появляется стихотворение, декламирующий печатает слово за словом, копируя манеру Владимира Маяковского: Пусть помнит каждый гражданин, пожарный номер…
— Да, знаю, знаю! — с раздражением восклицаю я. — Ноль-Один, ежу известно.
И, что им сказать?
Да что угодно, лишь бы услышали…
Скажи им, что они полные болваны. Быстрее приедут.
Я мог не терзаться этим внутренним диалогом, — гудка нет, телефон на стене мертв, как и лифты. Мне следовало догадаться. Здесь, наверное, вообще ничего не работает.
Бросаю трубку, она с глухим треском бьется о стену, начинает раскачиваться, будто маятник на упругом металлизированном шнуре.
Интересно, смогу ли я на нем удавиться, когда наступит время?
Пару мгновений наблюдаю за ее движением, затем, вздохнув, возвращаю трубку на место.