Госпитальер и Снежный Король
Шрифт:
***
– Двенадцатый, - прошептал Сомов.
Он знал наверняка, что это так. Пришел тот, чье место в двенадцатиугольнике пустовало.
Они стояли на круглом просторном балконе, откуда открывался вид на сердечник реактора. Вокруг тревожно светящегося «яйца» беспорядочно громоздились замысловатые металлические конструкции,
Сиреневый свет становился все сильнее - реактор входил в режим разноса.
Двенадцатый стоял на краю балкона, скрестив руки на груди, и вглядывался как-то расслабленно и грустно в реактор. Он будто не видел московитян. Но Сомов знал, что противник видит и знает все.
Филатов, набрав в легкие побольше воздуха и задержав дыхание, стал поднимать вдруг ставший необычно тяжелым пистолет. С трудом разведчик поймал черную фигуру в прицел. И вдавил спусковой крючок...
Очередь загрохотала оглушительно.
Но Двенадцатый за неуловимое мгновение до этого ушел в сторону, и теперь стоял метрах в пяти перед московитянами, разглядывая их тем самыми врезавшимися в память и в самую душу глазами, в которых застыла вселенская отрешенность.
– Зачем?
– произнес Двенадцатый жестянно.
– Вы чужие... Вы зря пришли сюда.
Налившая свинцовой тяжестью рука Филатова с зажатым в ней пистолетом «Гроза» опускалась. Разведчик, не в силах ничего поделать со своим одеревеневшим телом, безвольно разжал пальцы, и пистолет упал.
– Я не хочу зла, - произнес Снежный король. От него действительно исходил холод - тот самый холод, что и на Хрустальной горе, но более мощный, страшный.
– Но ты приносишь его, - выдавил Сомов.
– Каждый понимает зло по своему...
Снежный король ростом был не меньше двух метров, сухощавый, в черном, с синими пятнами, бесформенном уродливом балахоне. Его волосы развевались от порывов неощутимого ветра. А лицо... Лицо было неуловимо. Никак нельзя было сосредоточиться на нем и понять, что же оно из себя представляет. Оно было какое-то размытое. Сознание стороннего наблюдателя ухватывало отдельные черты, и лишь для того, чтобы понять, что всю картину в целом представить невозможно. Да и черты эти постоянно менялись. Неизменными были только бездонные глаза, в которых вращались целые вселенные.
– Вы мне мешаете... Я не виноват. Но вы уже мертвы, - Снежный король сделал небрежный жест рукой, и разведчик, собравший волю в кулак, начинавший приходить в себя и потянувшийся за пистолетом, вдруг отлетел, будто от напора урагана, ударился спиной о стену и сполз, потеряв сознание. Госпитальер тоже почувствовал, как внутри его все переворачивается. Чья-то жесткая, будто усеянная острыми лезвиями, холодная рука копалась внутри. И дыхания не хватало.
Снежный король пренебрежительно повернулся спиной к своим противникам. Бросил резко руку вперед, и сиреневое
По руке Снежного короля текла кровь, видимо очередь из пистолета все-таки достала его. Но он не обращал внимания на раны. Кровь капала на пол и растекалась, как ртуть, свертываясь в подвижные юркие шарики.
А госпитальер с ужасом начинал осознавать суть замысла этого существа, которое когда-то называлось человеком, и ужас от этого осознания затмевал ощущение безысходности своего положения...
Сомов ощущал, что погибает... Ощущал явственно, что тонет, и нет сил сопротивляться. Он не мог спасти себя. Не мог спасти восемнадцать миллионов человек на этой планете.
Он не мог ничего!
Во всяком случае сперва он думал именно так. А потом мозаика начала складываться в голове... И вдруг часть его личности, будто давно ожидая это, заняла предназначенное ей место в чужой головоломке. В чудовищной головоломке, основой которой служил пресловутый двенадцатиугольник.
И в госпитальере тонкой струной зазвенела радость освобождения. И лед рассыпался. И в лицо ударил теплый ветерок. Все встало на свои места. Он разогнулся, повел плечами, сбрасывая сковавший его панцирь бездвижия и бесполезности.
Снежный король вдруг встревожился.
Из реактора вытекал теперь не мерцающий сиреневый свет, а спрут непроглядной тьмы, который, подобно выпущенному из пыльной старинной лампы джинну, сначала неуверенно, но все более сноровисто ощупывал окружающее. Щупальце мрака устремилось к протянутой руке Снежного короля, воссоединилось с ним, и человеческая фигура стала темнеть, вскоре превратившись в плоский силуэт на фоне идущего вразнос субатомного реактора.
– Ты не сможешь!
– воскликнул Сомов.
Снежный король опять повернулся к нему. Сейчас он представлял из себя кусок тьмы, вставленный в окружающую действительность. Но были видны мерцающие голубым глаза. И в этих глазах сейчас светилось недоумение и опасение.
– Ты...
– он не закончил.
– Да, - кивнул Сомов.
– Ты не сможешь ничего... Я... Мы не позволим...
Госпитальер ощущал, как со всех сторон в него хлынула светлая сила, разбивающая лед вокруг. В это силе была теплая энергия земли. И тьма, тянущаяся от реактора, вдруг начала отступать.
И Двенадцатый снова обрел вещественность существа из этого мира.
А потом послышался крик, полный безумной, страшной, непередаваемой ярости.
И Снежный король рванулся к госпитальеру.
Он двигался быстро. Не так быстро, как его «растопленные», но тоже невероятно быстро. Сомов понял, что это порождение ночных кошмаров сейчас разорвет его.
Но возникло еще движение - это Филатов, пришедший в себя, вскочил на ноги, столкнулся со Снежным королем. Тот отлетел в сторону, упал и пружинно поднялся.