Госпитальер и Снежный Король
Шрифт:
– Боишься увидеть, что там, доктор? – разведчик внимательно посмотрел на госпитальера.
– А ты?
– Я мало чего боюсь... Но сейчас мне страшно, Никита. Страшно...
– А ты не бойся, - госпитальер хмыкнул и ехидно добавил: - Я с тобой…
Вскоре они застыли на вершине гребня в изумлении.
Горная гряда окаймляла раскинувшуюся внизу плоскую, идеально гладкую, как ледяной каток, каменную поверхность. В центре ее была аккуратная круглая дыра метров ста в диаметре.
– Это что?
– прошептал Филатов, и шепот этот был отлично слышен. Здесь стояла тишина, будто это место прикрыли колпаком, ни
Солнце выглянуло из-за туч, и вся картина была видна, лучше некуда. И с возвышения можно было отлично рассмотреть, что цилиндрическая дыра уходила вниз на сотню метров. Внизу на плоской зеленой, мягко светящейся, словно сделанной из малахита, площадке стояла двенадцатиугольная коричневая каменная пирамида.
Верхушка пирамиды была будто одним махом срезана ножом, и срез этот был чернильно черным.
Филатов опустил на глаза очки квантового увеличителя, который работал вполне сносно, и в деталях рассмотрел плоскую вершину пирамиды. А посмотреть было на что. Во главе каждого угла на коленях сидело по человеку. Фигуры были в серых, ветхих, кажется, давно истлевших одеяниях.
– Боже мой. Что это?
– прошептал Сомов, тоже активизировавший увеличитель.
– Вот он, двенадцатиугольник!
– победно крикнул разведчик, глаза его приобрели немножко дикий блеск.
– Символ Синей Долины!
– Похоже... Серега, наши гравитационные пояса хоть со сбоями, но действуют. Можно попытаться прыгнуть туда...
– Видишь, внизу едва просматривается радуга.
– Радуга? Постой... Точно, - кивнул Сомов. – Поле эфиронатяжения?
– Возможно.
– Значит, туда мы не попадем.
– Не попадем...
Сомов постоял, глядя завороженно вниз.
– Ты же видишь, Сергей. Их одиннадцать.
– Да. Одного явно не хватает, - произнес разведчик.
– Теперь понимаешь?
– Похоже, головоломка складывается...
Внезапно Сомов ощутил удар в солнечное сплетение, будто невидимая рука врезала под дых. Он качнулся и сделал три шага к обрыву.
Разведчик одернул его.
– С ума сошел?
Но Сомов не обращая на него внимания, обхватил голову, упал на землю,, взвыв, как раненый зверь.
– Никита, что с тобой?
– воскликнул Филатов, нагибаясь над ним и беря за руку.
Госпитальер стонал:
– Больно... Больно-о-о...
– Вот черт, - Филатов попытался активизировать аптечку на поясе госпитальера, но та, до сего момента работавшая безотказно, как назло выключилась.
– Больно-о-о, - пропел госпитальер, его забила дрожь, он попытался приподняться и снова распластался.
Филатов сжал его плечи в отчаянии. Неожиданно госпитальер замолчал. Дернулся. Замер. Филатов с трудом прощупал его пульс. Сердце билось медленно...
Госпитальер застонал и встал на колени. Встряхнул оглушенно головой, очумело осматриваясь.
– Ты в порядке?
– воскликнул разведчик.
– Вроде того.
– Что было?
– Они пытались выйти на контакт.
– И что?
– Они не нашли в себе сил объяснить что-то подробно... Но мы почти опоздали.
– Как опоздали?
–
– И что?
– «Антей»! Он разбалансирует пространственный континуум!
***
Внешнее кольцо охраны реактора преодолели без проблем. «Мошки», пошарившие в Управлении общественной стабильности, уже давно извлекли коды пропуска в охраняемую сферу, так что «Синяя стрела» без заминки прошла все точки контроля. Уже на подходе начал сбаивать правый двигатель, а бортовой компьютер стал выдавать несусветную чушь. Но вскоре работа систем вошла в норму.
– Думаю, и внутреннюю охрану пройдем легко, - азартно воскликнул Филатов, глядя на вырастающий гигантский золотой купол субатомного реактора, окруженного защитным периметром. К «Антею» вела через сплошной лес прямая бетонная дорога. До него оставалось не так много.
– Надеюсь.
– Вот черт! – воскликнул Филатов, пытаясь выправить неожиданно резко клюнувший носом самолет. Вновь забарахлил правый двигатель. А потом и левый. Запел сигнал тревоги.
Планировал самолет неважно, поэтому, когда двигатели сбавили обороты, резко пошел на снижение. Впереди виднелась просторная и длинная бетонная площадка, на которой стояли несколько автомобилей. Отличное место для посадки, до которого еще нужно дотянуть.
– Ну, дорогой, еще чуточку, - уговаривал Филатов самолет.
И тот, будто послушавшись уговоров, напрягся, двигатели заработали в полную силу. А когда правый двигатель заглох, от спасительной тверди отделяло всего несколько метров.
– Приехали!
– воскликнул Филатов, щелкая переключателями.
Заглох левый двигатель. Самолет ухнул вниз. Что-то треснуло в шасси. Хрустнула у госпитальера шея. Лязгнули зубы. Желудок подпрыгнул куда-то к горлу.
Самолет прокатился сотню метров. Осел на правое крыло – шасси все же подломилось. И замер.
– Приземлились, - выдохнул Филатов.
– Повезло...
– Язык не повернется сказать – с мягкой посадкой, - Сомов освободился от ремней.
– Шевелись. Снежный король уже здесь.
– Вижу.
Действительно, трудно было не заметить трех «замороженных», лежащих рядом с тяжелым грузовиком зеленого цвета.
Золотой купол «Антея» возвышался не более чем в километре. Ведущая к нему бетонная дорога дважды пересекалась высокой металлической оградой с воротами.
На огромном транспаранте было выведено светящейся краской «Запретная зона. Система автоматического огня. Вход без допуска запрещен». Реактор был окольцован несколькими линиями защиты, здесь все просвечивалось, просматривалось. Автоматические охранные системы реагировали на движение, изменение объема, биополевые всплески, не оставляя нарушителю ни единого шанса. Не было здесь недостатка и в вооруженной охране, которая дополняла автоматику. Этот самый строго охраняемый объект был единственным на Синей Долине прикрытым силовым полем. Без серьезного снаряжения проникнуть к реактору было проблематично даже для такого специалиста, как Филатов. Но сейчас «Антей» был открыт для доступа. И сюда могли пройти кто угодно, если, конечно, не боялись быть «замороженным». А таких смельчаков на планете только двое, и они сейчас были здесь.