Господа офицеры! Книга 2

Шемякин Сергей Анатольевич

— Влево марш! — прохрипел штабс-капитан, показав направление рукой. Не больно то на бегу поорёшь!

Может кто и не услышал, но поняли его все, развернувшись налево и быстро приближаясь к мосту. Они уже были выше обороняющихся, и красных было отлично видно, да и расстояние плёвое — сто метров.

— Ложись! — скомандовал Згривец. — Приготовиться к стрельбе! — Выждал секунд двадцать и прокричал: Огонь!

Ударили дружно, почти залпом, завалив сразу два десятка.

Передёрнули дали ещё один залп. Красные заметались и бросились в рассыпную.

— В атаку! Вперёд! — закричал штабс-капитан и взвод ринулся к мосту ударив сбоку в убегающих людей. Били штыками и прикладами, изредка стреляли, когда понимали, что не

догнать. От села на лошадях выскочило два командира, что странное, в погонах.

— К соборной площади отходите, товарищи! — кричали они.

— Красные! — заорал Згривец, показывая пальцем. — Огонь!

Ударили винтовки, оба офицера скатились с коней.

Вторая рота в момент прорвалась на противоположный берег, ринувшись вслед отступающему противнику, следом на лошади подскакал генерал Марков.

— А вы как тут, — удивился он, увидев офицеров первой роты.

— Переправились, господин генерал, — откозырял Згривец.

— Молодцы, наступайте вон по той улице, — указал командир полка.

Вторая рота уже ворвалась в село и двигалась по центральной улице к церкви. Згривец повёл взвод по соседней, заставив всех сначала вогнать в винтовки целые обоймы. Колоть пришлось мало. Бегали красные быстро. После марша в двадцать две версты, ноги гудели от усталости и бегать за ними было тяжело. Вслед просто стреляли, благо улица была прямая. Выкатились на батарею, но пушки артиллеристы уже свернули, оставив только зарядный ящик. И где-то уже вдали нахлёстывали лошадей.

— Чуть не успели, — огорчился командир взвода.

— Ничего, конница может быть ещё догонит, — утешил капитана Пётр.

— Запрячутся в балочку, и никто не найдёт. Да и стемнеет скоро.

— От пушек всяко следы останутся, — поддержал поручика Озереев.

Прошлись по домам. Половина хат были пустые. Красные запугали народ, сказали, что офицеры будут грабить и убивать.

От захваченного зарядного ящика артиллеристы отказались. Удравшая батарея имела лёгкие горные пушки и снаряды к трёхдюймовкам не подходили. Десяток неистраченных снарядов забрали подрывники. Рельс и такой подорвёт. А вот в центре села красную батарею удалось захватить и трёх офицеров, командовавших её стрельбой. Марков приказал их тут же расстрелять, но Корнилов приказ отменил, заметив, что офицеров без суда расстреливать нельзя. Пленных солдат не было, тех кто сдался расстреляли прямо во время боя. Суд офицеров состоялся на следующий день. Присудили расстрел, а затем помиловали, включив в состав армии в качестве рядовых.

Местный народ начал потихоньку возвращаться, удивляясь, что ничего не разграблено, а за еду даже платят деньги. Гражданских никто не трогал, да и большевиков не выискивали.

Взводом заняли дом с хозяйкой лет сорока. Первым делом переоделись в сухое, затем попросили растопить печь и начали сушить вещи и обувь. Хозяйка достала четверть самогона и заварила чай с малиной. Никто не заболел. Помимо картошки с постным маслом выставила огурчики и маринованные грибочки. На следующий день купили мяса, женщина наварила два чугунка густых щей, напекла пирожков и несколько караваев хлеба. Жила она небогато и деньгам очень обрадовалась.

Следующий день стояли в Лежанке. Из полка четверо убитых и несколько раненых. Потери незначительные. Победа окрыляла, захватили хорошие трофеи: артиллерию, пулемёты, патроны. Убитых офицеров отпели в церкви и похоронили.

За ужином зашёл спор о расстреле пленных.

— Я считаю, господа, что мы зря солдат расстреляли, — высказал своё мнение Аженов. — Это не петроградские и московские большевики, а солдаты с Кавказского фронта! Если обратили внимание — у них даже офицеры при погонах, никто не срывает и не заставляет снимать. Главнокомандующий хочет набрать в армию добровольцев-казаков. Но мы прошли уже несколько станиц, но никто в армию не вступил. Надо было, на мой взгляд просеять их, выявить

большевиков и агитаторов, а остальных поставить в строй. Тогда бы была польза.

— У нас Добровольческая армия, не забывайте об этом, господин поручик, — насупился Згривец.

— Вот и я про это говорю, господин штабс-капитан. Надо было предложить им вступить в Добровольческую армию, объяснить за что воюем и почему, а вот отказавшихся пустить в расход. Сотню пополнения бы точно получили. Распределить их по частям и пусть воюют. У нас считай каждый день убитые, раненые и больные. Наша армия должна разрастаться как ком, а реально она с каждым днём всё меньше и меньше. Если будем расстреливать безоглядно пленных, то с каждым днём бои будут всё ожесточённее, а наши потери всё больше.

— В ваших словах Аженов, есть резон. Но генерал Корнилов приказал пленных не брать! Поэтому чистить винтовки, а не забивать голову ненужными мыслями! — подвёл итог разговоров взводный.

На следующий день были в станице Плоской. Первая станица Кубанского края. Отношение радушное, в отличие от крестьянской Лежанки. В Незамаевской, наконец, армия получила первое пополнение — сотню конных и сотню пеших казаков. На следующий день чехословацкий батальон, прикрывавший армию с тыла, разбил конные части красных, решившиеся на преследование. Остановились на короткий отдых в станице Весёлая. Вечером двинулись на запад в сторону железной дороги. Шли всю ночь.

Ноги уже привыкли к нагрузкам, но переход всё равно дался тяжело. Пётр набил себе карман вяленым мясом и периодически жевал. Хотелось пить, но он воздерживался, делая из фляги пару глотков в час. Холодная вода ломила зубы. Артиллеристы, перевалив мосточек через речку, застряли на гати. Роту бросили им на помощь. За полчаса орудия общими усилиями вытащили. Пока вытаскивали завязшие орудия стало жарко, хотя ночь была холодной. Луны не было, только звёзды. К рассвету прошли станицу Новолеушковскую и вышли к переезду. Со стороны станции Сосыка с севера подскочил бронепоезд красных и открыл по переезду огонь. Рельсы подорвали слишком близко и орудия вполне доставали, пытаясь нанести ущерб колоннам людей и обозу. Благо, что ещё толком не рассвело и красные не смогли толком пристреляться. Артиллеристы офицерской батареи тут же развернули орудия и удачным огнём отогнали бронепоезд. Армия пересекла Владикавказскую железную дорогу, где на всём протяжении безраздельно господствовали красные отряды. Пройдя тридцать вёрст расположились на отдых в Староулешковской. Поспать практически не удалось, полк шел в арьергарде и пришлось ждать пока в станицу зайдут все обозы. Затем взвод Петра направили в заставу. Армия же, сделав небольшую остановку двинулась дальше. Корнилов хотел отойти подальше от железной дороги. Через двадцать вёрст добрались до Ирклиевской. Спать хотелось зверски. Сил не было не у кого. Взвод завалился в выделенную хату и половина, не поев, легла вповалку спать. Вторая половина, быстро уговорив чугунок каши, легла следом. Выспались знатно, как будто чувствовали, что силы пригодятся.

Первый день весны абсолютно не чувствовался. Небо хмурое, холодно. Отдохнувшая армия двинулась на Березанскую. Офицерский полк, как наиболее значимая сила Добровольческой армии, обычно шёл в авангарде или арьергарде, прикрывая армию спереди, или с тыла. Сегодня полк шёл не на привычном месте колонны, а в составе главных сил. Авангардом отправили Корниловский полк.

Идти было легче. Грязь в сухих местах утоптали до твёрдого состояния прошедшие впереди бойцы. Во влажных, напоенных водой ложбинках, сотни сапог превратили землю в однородное жидкое месиво, только пачкающее обувь. По крайней мере пудовые куски земли к ногам не цеплялись. Так и вышагивали: то по сухим пригоркам, то по влажным грязным ложбинкам, куда ныряла дорога. Пятна нерастаявшего снега виднелись только в глубоких балках и на северных склонах холмов.