Господа офицеры
Шрифт:
18
Бездонное утреннее небо было чистым и безоблачным, легкий ветерок шевелил русский флаг над зданием штаба Кавказской армии. День обещал быть теплым и солнечным.
Этим утром командующий Кавказской армией генерал Юденич, посоветовавшись с генералом Огановским, все-таки дал добро на разведывательно-диверсионную операцию, план которой разработал поручик Голицын. Просто деваться было некуда: положение день ото дня ухудшалось, и наступление, любовно и тщательно подготовленное Юденичем и Огановским, могло оказаться под угрозой срыва. Потери от хаотического
Страшно было даже подумать, что может произойти, если обстрел станет не хаотическим, а грамотно откорректированным.
Во многом на решение Юденича повлияла уверенность Голицына в том, что похищенный черкесами великий князь Николай вполне может оказаться в лагере для военнопленных, что расположился в непосредственной близости от «Большой Берты».
По-прежнему генералы не могли до конца поверить в «живой щит», воздвигнутый турками для защиты своей супергаубицы от возможной атаки с воздуха. Так вот, пусть Голицын и разберется на месте, а потом уж действует сообразно обстоятельствам.
Вкратце план поручика сводился к следующему: появиться, откуда не ждали, освободить пленных, если они там действительно есть, уничтожить «Большую Берту» и быстро уйти назад. Но где турки не ожидают их появления и как туда попасть? Вот в ответах на два этих вопроса и заключалась изюминка замысла.
Да, горы практически непроходимы. Да, в долинах и ущельях — многочисленные засады, оборонительные редуты, ряды колючей проволоки и тройная линия окопов. Пытаться втихую перейти линию фронта — бессмысленно, ничего не получится. Отдельных лазутчиков турки успешно ловили, чего уж говорить о диверсионном отряде!
Но если переплыть на турецкий берег через озеро Ван и, таким образом, сразу оказаться в турецком тылу… Этого неприятель точно не ожидает. Тем более что весной на озере неспокойно, с гор дуют резкие злые ветры, запросто переворачивающие рыбацкие фелюги. Чтобы выйти в озеро в этот сезон на легких суденышках, нужна смелость на грани безрассудства!
А высадиться на берег Голицын собирался в непосредственной близости от пушки, благо точная топографическая привязка имелась.
Странно, как Сергею Голицыну, прирожденному кавалеристу, пришла в голову такая идея. Но, как уже было замечено, поручик умел мыслить нестандартно. План был рассчитан на внезапность, на смятение в рядах противника, которое вызовет суматошные и непродуманные вражеские действия.
Юденич предоставил поручику почти неограниченные полномочия по набору команды и ее экипировке. Голицын использовал представившиеся возможности по полной программе.
Итак, ему нужен небольшой мобильный отряд, составленный из опытных, отважных и умелых вояк. Только добровольцы — специфика предстоящей операции такова, что или грудь в крестах, или голова в кустах. Поэтому ему нужны охотники до таких отчаянных дел.
Среди других частей в Эрджише был расквартирован казачий полк Всевеликого Войска Донского. Вот в его сотнях поручик Голицын и стал подбирать желающих пойти на немалый риск, чтобы послужить Отечеству и прославиться. Да, здесь был случай, когда люди должны идти на риск по собственной воле, иначе пользы от них не будет.
Сергей с большой симпатией относился
Петр Бестемьянов, который так и оставался пока в Эрджише в непонятном статусе, узнал откуда-то о готовящейся операции. Отставной унтер чуть ли не на колени перед Сергеем повалился:
— Ваше благородие! Господин поручик! Возьмите меня, я же виноват в том, что Николенька в плен попал! А вдруг он правда там? Если помогу Николеньку спасти, камень с души сниму. Совесть меня прямо поедом ест, мочи нет, места себе не нахожу. Христом-богом прошу, возьмите!
Сначала от неожиданной просьбы Голицын несколько опешил, а потом призадумался: почему бы и нет? Нравились Сергею Голицыну такие старые опытные вояки, тертые, бывалые-перебывалые, повидавшие и навидавшиеся, стреляные-резаные. Такого ничем не удивишь и не испугаешь, старый конь борозды не испортит. На Бестемьянова можно будет положиться, он не подведет. Дядька в самой высокой степени предан своему незадачливому питомцу, коли нужда заставит, так Бестемьянов за великого князя зубами турок станет грызть, жизнь отдаст без колебаний.
Петр Николаевич по-своему истолковал задумчивое молчание поручика Голицына:
— Да вы не сомневайтесь, ваше благородие! Я хоть и в возрасте, а троих молодых стою, — от волнения Бестемьянову изменила свойственная ему скромность. Да и то верно: сам себя не похвалишь — от других не дождешься! Очень уж хотелось отставному унтеру уговорить поручика. — Да я ведь герой Плевны! Сам генерал Скобелев меня в фельдфебели произвел! Четыре Георгия! И косоглазым под Мукденом я спуску не давал.
— А как же ранение твое, Петр Николаевич? — Сергей указал на правое плечо Бестемьянова.
— Отцы-святители и святые угодники! — воскликнул тот, почуяв, что его заветное желание может исполниться. — Ваше благородие, да разве же это ранение?! Пуля насквозь через мякоть прошла, я уж и забыл про эту царапину. Не сомневайтесь, господин поручик, обузой я не стану.
В доказательство своих слов Бестемьянов подобрал лежащую на земле длинную хворостину и проделал с ней все ружейные приемы точно по артикулу.
«Это он врет, что про ранение забыл уже, — подумал Голицын. — Такие раны не опасны, но очень болезненны. Рукой он может владеть свободно, но только преодолевая сильную боль. Мужественный старик. Да, такой обузой не станет. Решено: беру».
— Брось ты эту палку, Петр Николаевич, — добродушно усмехнулся Сергей. — Я тебе и так верю, убедил ты меня, так что получишь винтовку. Считай себя с этого момента призванным на действительную. Поплывешь в моей фелюге.
— Жив останусь, век молиться за вас буду! — и Бестемьянов истово перекрестился.
Небольших фелюг с косыми латинскими парусами подготовили четыре штуки, из расчета по пять человек на одну фелюгу. Голицын подбирал людей так, что хоть один человек в лодке имел представление о том, как идти под парусом галсами против ветра. Сам Сергей неплохо разбирался в этом деле, ибо был членом аристократического столичного яхт-клуба. А на случай штиля каждая фелюга оснащена тремя парами весел.