Господин двух царств
Шрифт:
– Ты бы хотела, чтобы они были уничтожены?
– Нет, – отвечала она, удивляясь самой себе. – С точки зрения богов, у персов есть свое место и своя цель. Но не в стране Кемет.
Аи склонил голову.
– Разумно.
– Я все еще ненавижу их за то, что они сделали с нами, – сказала Мериамон. – Этого не изменить. Что же касается… Я думала, что буду счастлива вернуться к себе прежней. Они – и ты – все еще прежние. Я сделала все, за чем меня посылали. Но этого недостаточно.
– Может быть, ты сделала не все, чего хотели боги?
Мериамон
– Но я же сделала! Александр стал царем в Великом Доме.
– Останется ли он в нем?
– В стране Кемет и раньше были фараоны-воители. Даже фараоны-чужестранцы.
– Но такого, как этот, не было, – сказал Аи. – Он неукротим, как огонь, и не склонен задерживаться долго на одном месте.
– Это неважно, – ответила Мериамон. – Он сделал то, что нужно было сделать. Если он уйдет и будет вести войну с персами в их собственной стране, Кемет останется свободной.
– А ты?
Мериамон встретилась с ним взглядом. Что-то в ней задрожало, пробуждаясь. Что-то, о существовании чего она не знала или не хотела знать.
– Что еще я должна сделать?
– Об этом знают боги, – молвил Аи.
– Я больше не хочу ничего делать. Я хочу вернуться домой. Хочу быть собой.
– Возможно, как раз для этого и нужно сделать еще что-то.
Мериамон испугалась, как лошадь, которую она оставила где-то там, с прошлой своей жизнью среди эллинов. На Мериамон не было сейчас парика. Многочисленные косички выскользнули из кольца, удерживавшего их на затылке, и рассыпались по спине.
– А если для того, чтобы быть собой, мне нужно стать женой македонского солдата? Что тогда, отец Аи?
Он моргнул.
– Ну что ж, дочь моя, тогда пожелаю тебе счастья.
Мериамон съежилась.
– Нет. Не надо желать мне счастья, потому что он не захочет меня. Я не могу родить ему сыновей.
– Это он тебе сказал?
У этого старика такой острый ум и такой острый глаз.
– Сама знаю, – ответила Мериамон. – Я знаю, каковы мужчины – и в Элладе, и в стране Кемет. А его шлюхой я не стану.
– Сомневаюсь, что он попросил бы тебя об этом.
– Откуда ты знаешь?
Ее тон был невозможно груб, но Аи только улыбнулся.
– Если он таков, как я о нем думаю, я знаю, что он возьмет тебя такой, какая ты есть и что бы ты ни сделала.
– Я не от него убегала, – воскликнула Мериамон. – И не от Александра даже.
– Конечно, нет, – сказал Аи. – Ты убегала от Мериамон.
– Я не могу прибежать обратно.
– Почему же?
– Я ушла, ничего не сказав, – ответила Мериамон.
– Значит, тебе не придется брать свои слова назад.
Кроме тех, которые она сказала Аи. Мериамон поднялась. Она собиралась встать перед Аи и сказать что-то существенное. Вместо этого просто пошла прочь, назад к тем обязанностям, которые выбрала для себя.
Но то, что прежде было для нее целым миром, теперь стало пустым и бессмысленным. Певцы, с которыми она пела, были не
Один из них заговорил с ней, через день или два после ее разговора с Аи. Это был приятный молодой человек, разговорчивый, но не дерзкий, хотя и не робкий. Она не запомнила, что он ей сказал и что она ответила. Она была слишком занята мыслью о том, что он мог бы ей понравиться: он испытывал к ней благоговейный страх, но преодолевал его, и видно было, что он умеет смеяться.
Он был строен и высок для мужчины страны Кемет. Все волосы на его теле были чисто выбриты, как это принято у жрецов, но много их, по-видимому, и не было; гладкое коричневое тело и быстрые изящные движения – красота ее народа. Его темные глаза улыбались ей. Он осмелился даже прикоснуться и слегка провести кончиками пальцев по ее плечам, как будто для того, чтобы пригладить ее косы.
У нее перехватило горло. Он был достаточно красив, достаточно обаятелен и вполне подходил для принцессы из страны Кемет. Но когда он смотрел на нее, она совсем его не видела. Она видела долговязое волосатое тело цвета песка, лицо, настолько некрасивое, что это уже не имело никакого значения, слышала обиды, жалобы, резкие слова и ощущала силу, такую земную для ее воздушной невесомости.
Он ее не хотел. Она не хотела, чтобы он хотел ее и из-за этого лишился возможности иметь сыновей.
Но, если оставить в стороне его, что же делать с Александром?
Об этом спросил ее Аи. Ей не нужно было ничего вспоминать. Она просто вернулась памятью туда же, в ту же комнату, где оставила Аи.
– А как же Александр? – спросил он снова, – ты предоставишь ему одному искать свою судьбу?
– Мы же не супруги, – сказала Мериамон сердито.
– Телом – нет, – серьезно согласился Аи.
– И сердцем тоже. Я была посланницей и все. Моя задача выполнена. Я свое дело сделала.
– Это ты так говоришь, – заметил Аи.
Она прошлась от стены к стене. Она поступила так же, как делал Александр. Он говорил, что это помогает ему думать. Но ей это не помогло.
Она остановилась перед жрецом. Тень ее пробудилась: она чувствовала ее позади себя.
– Если я сейчас пойду к Александру, – сказала она, – я могу никогда не вернуться.
– Все в руках богов, – сказал Аи.
Мериамон никогда не смогла бы быть такой безмятежной, как Аи, даже если бы прожила в три раза дольше, чем он.
– Откуда ты можешь знать, пока не сделаешь?
Она горько рассмеялась.
– Ты никогда не был таким смешением страхов и безумств, как я.
– Конечно, нет. Я был хуже.