Господин Ганджубас

Маркс Говард

Прибыл Мак-Канн. Этого я поселил в квартире Хоббса на площади Банк-де-Лоли, в старой части Пальмы. Затем прилетел Сунде с известием, что агенты DEA вернулись в Пальму. Смеха ради, я и его засунул на квартиру Хоббса. Том сошел с ума от счастья, услышав, что Мойнихан имел доступ к пропавшим миллионам Маркоса. Приехали Мойнихан и Эдита и остановились в квартире Рафаэля в Пальма-Нова. Я сообщил Тому, где они.

На маленьком испанском острове происходило черт-те что. Член палаты лордов и содержатель филиппинских борделей остановился в доме главного комиссара испанской полиции. За лордом следил агент ЦРУ, проживавший на квартире англичанина, полового извращенца, на

пару с боевиком ИРА. Ирландец готовил поставку марокканского гашиша при содействии пилота из Джорджии, работавшего на Медельинский картель. А за всем этим стоял бывший агент МИ-6, который руководил продажами тридцати тонн тайской марихуаны в Канаде и принимал в своем доме главного поставщика гашиша из Пакистана. Добавьте одинокого агента DEA, пытающегося понять, что происходит. Декорации были расставлены для эффектной сцены.

Увы, это была сцена провала. Она началась со звонка Фила из Ванкувера в первых числах сентября 1987 года. Канадская королевская конная полиция Ванкувера арестовала Джона Денби, Джерри Уиллса, Рона Аллена и многих других. Конфисковала несколько тонн марихуаны и несколько миллионов долларов. Груз накрыли на корабле, когда тот стал на якорь в порту Ванкувер. Именно туда Боб переправлял на парусниках тайскую марихуану со складов на острове Ванкувер.

Я философски отнесся к потере денег и тайской марихуаны: всякое случается, — но тяжело переживал арест Джона.

А еще меня беспокоил Фредерик. Угодит ли он в ловушку? Остался ли кто-нибудь на свободе, чтобы получить марихуану? И не вьетнамскую ли траву Фредерика конфисковали?

Последнее предположение было верным. Канадская полиция нагрянула вскоре после того, как конфискованное судно встретилось с парусником Фредерика и приступило к разгрузке вьетнамской марихуаны. Фредерик отплыл, ничего не зная. В отличие от Джона Денби и Боба Лайта, Джерри Уилле и Рон Аллен не участвовали во вьетнамской поставке, но из-за того, что в тайской и вьетнамской операциях были задействованы одни и те же люди, Джерри с Роном арестовали за сделку, о которой те знать не знали. Американцы не могли сказать, что миллионы конфискованных долларов выручены от продажи тайской марихуаны и что они ничего не знали о вьетнамской дури. Если Рон и Джерри заимели зуб на меня, я не мог их за это упрекать. Это была моя вина.

В тот день, когда пришли трагические известия, я отправился к Мойнихану в Пальма-Нова. Он нервничал, мялся, отводил глаза. Я знал, что наш разговор записывается. Меня так и подмывало прямо сказать об этом, но я удержался и попробовал обратить ситуацию в свою пользу.

— Ты выглядишь встревоженным, мой дорогой. Что-то случилось, Говард?

— Арестовали моих друзей с грузом наркотиков в Ванкувере.

— О господи! Какая жалость. Это был твой груз?

— Нет, конечно. Я не имею к нему никакого отношения. Я был не в курсе.

— А что за друзья? Я их знаю?

— Джерри Уилле. Возможно, я тебе его представлял в Маниле или Бангкоке.

— Да, было такое. Приятный человек, насколько я помню. Кто-нибудь еще?

— Нет.

— Раз уж мы затронули эту тему, не возражаешь, если я задам несколько вопросов о твоем бизнесе? Я имею в виду наркотики, конечно. — Мойнихан даже не пытался хитрить.

— Продолжай, Тони.

Мойнихан накидал мне кучу глупых вопросов о перевозке наркотиков. Я отвечал с осторожностью, не сознаваясь ни в чем, кроме того, что было всем известно. Он отлучился в ванную, а когда вернулся, весь вид его выдавал сильное облегчение. Он спросил, могу ли я отмыть деньги, много денег: несколько миллионов, которые в настоящее

время в Майами. Я сказал, что свяжу его с моим зятем, Патриком Лэйном, который живет в Майами.

Беседуя с Патриком, я выложил все, что знал про Мойнихана: мошенник, не заслуживает доверия, плутует со всеми, но перевозками наркотиков не занимался, к тому же лорд; утверждает, будто у него очень много денег, которые надо отмыть, есть веские основания этому верить. Патрик разрешил дать Мойнихану его номер.

Малик отправился в Лондон, а оттуда в Карачи. Мак-Канн улетел в Париж. Роджер уехал в Амстердам. Сунде, вознагражденный должным образом, отбыл в Дюссельдорф, пообещав через Карла разузнать, нельзя ли как-то вытащить Джона Денби из тюрьмы. Я остался в Пальме и дал клятву, которой верен по сей день: навсегда оставить сделки с наркотиками.

Не то чтобы у меня вдруг открылись глаза и я осознал, что наркоторговля — грязный бизнес, преступление против общества. Мне просто разонравилась такая жизнь. Почти все мои компаньоны сидели в тюрьме. Одни, по понятным причинам, винили меня за то, что лишились свободы. Другие — за то, что я замахивался на многое и тем самым ставил под угрозу наш бизнес. Меня критиковали и осмеивали, потому что я не занимался кокаином. Кое-кто пытался подставить ножку. Кое-кто не хотел делиться доходом от сделок, которые без моей помощи никогда бы не состоялись. За мной постоянно следили. Я платил немерено денег ЦРУ, чтобы отмазаться от DEA. Моя прибыль равнялась нулю. Я не виделся с семьей. Решено: отхожу от дел! Я известил об этом Роджера Ривза, Мак-Канна, Фила, Малика и Джо Смита, который случайно оказался на Мальорке. Все восприняли новость скептически.

Когда в конце концов со мной связался Фредерик, я рассказал ему о судьбе груза и объявил, что больше не в деле. Он воспринял новости совершенно спокойно, только попросил достать ему поддельный паспорт. О том же просил и Роджер Ривз. Я не смог им отказать и заказал у Джимми Ньютона еще две ксивы.

Я не знал, что делать с лингвистической школой в Карачи. Это был законный бизнес с большим потенциалом, но он стоил мне немалых денег, школа несла большие убытки. Я полетел в Карачи, закрыл школу, а Джорджу и Ассумпте дал денег, чтобы собирали чемоданы и уезжали из Пакистана.

Малик сказал, что попробует получить что-нибудь за гашиш, который он держал для меня. Мы договорились с этого момента заниматься только законным бизнесом: производством бумаги, импортом-экспортом и раскруткой зубной пасты.

После ареста марихуаны в Ванкувере мне страшно не хотелось возвращаться в Бангкок. Массажный салон хоть и считался формально законным бизнесом, а также приносил немалые деньги, уже не увлекал меня. Более того, до меня дошло, что нередко отцы, перед тем как продать дочерей в массажные салоны, сами лишают их девственности. Участие во всем этом могло плохо сказаться на моей карме. Я заявил Филу, что завязываю. Он тоже не хотел продолжать. Мы продали салон, оставив за собой филиал «Международного туристического центра Гонконга».

Я позвонил Патрику Лэйну в Майами. Они с Мойниханом мило побеседовали, но ни о чем не договорились и вряд ли могли договориться.

В Ванкувере суд освободил под залог Джерри Уиллса, Рона Аллена и Джона Денби. Джерри и Рон не долго думая бежали. Джон остался. Он не мог не сдержать слова, даже если дал его полицейским. Джерри и Рон наняли для него великолепного адвоката Яна Дональдсона.

Теперь моя жизнь стала очень простой. Я работал на турагентство и кое-чем приторговывал. Хотя все ладилось, я не находил себе места. Дела шли сами собой.