Господин Гексоген

Проханов Александр Андреевич

Белосельцев почувствовал, как опрокидывается мир, в котором он живет. Он летел в свистящую бездну, теряя сознание. Очнувшись, увидел над собой встревоженное лицо Гречишникова. Тот легонько похлопывал его по щекам, приводя в чувство:

– Тебе лучше?.. Извини… Это был тест… Мы проверяли тебя на непричастность к Заговору… Всякого, кто входит в наш Союз, мы сажаем под это электронное дерево. «Дерево познания Добра и Зла»… Чистый, незапятнанный человек, как правило, не выдерживает и лишается чувств…

– Не все так безнадежно и страшно. – Буравков помогал Белосельцеву подняться. – Все, что вы услышали, отнимает рассудок и вызывает помрачение. Но это не фатально. Не Бог выращивает во Вселенной это библейское дерево. Я – его садовник. Я знаю законы его роста, движение корневой системы, питательную среду для его листвы и плодов. Разве вы не замечаете, что иногда один

влиятельный член Конгресса убивает другого?.. То разбивается самолет с блистательным журналистом. То находят в подъезде с простреленной головой любимца телезрителей. То преуспевающий банкир умирает от странной лучевой болезни, словно в его кабинете рассеяна пыль Чернобыля… Я могу одним нажатием кнопки отсечь это дерево от питательной среды, и оно зачахнет. Могу перепутать в нем корни и ветви, движение соков. Создать в нем путаницу, хаос так, чтобы одна его часть поедала другую. Чтобы вместо плодов на нем вырастали уродливые грибы, сжирающие его ствол. Плодились мхи и лишайники, поедающие его древесину. Астрос думает, что это он выращивает Заговор. Но я-то знаю, где таится его смерть. Где на этом электронном дубе, к какому суку прикован волшебный сундук с зайцем, с уткой и колдовским яйцом, в котором спрятана игла с Кощеевой смертью. В должный час я сброшу сундук на землю, затравлю зайца, подстрелю утку, расколю яйцо, выну из желтка иглу со светящимся жалом и передам ее Избраннику. Он отломит ядовитый кончик, и Астрос умрет. Мэр из грозного Черномора превратится в трусливого угодливого человечка, знатока городской канализации и водопровода. Будет на Праздниках Города возглавлять колонну скоморохов, и сам, в дурацком колпаке с бубенцом, понесет портрет нового Президента.

Буравков засмеялся и выключил экран. Электронное дерево погасло, будто его срубил топор. Вспыхнул мягкий матовый свет. Белосельцев изумленно озирался, медленно возвращаясь в реальный мир.

– Пора, – сказал Буравков, оказавшийся в парадном серо-стальном костюме и малиновом галстуке, в котором блистала алмазная булавка, – нас ждут на фестивале «Созвездие». Там будет Прокурор, любитель ночных бабочек. Глядишь, и сам попадет в сачок! – Он снова засмеялся.

Глава 8

Действо, на которое они устремились, происходило в концертном зале «Россия». И первое, что изумило Белосельцева, это огромная, красочная, расцвеченная лампами и неоновыми трубками надпись, возвещавшая о торжестве: «Созвездие Россия». На ней было множество взлетающих звезд – целый салют мерцающих, золотистых, шестиконечных звезд, а слово «Россия» было выведено шрифтом с неуловимыми искривлениями и характерным наклоном влево, напоминающим еврейский алфавит. К цоколю то и дело подлетали роскошные лимузины с хрустальными фарами, хромированными радиаторами, фиолетовыми вспышками, иные с дипломатическими номерами и крошечными флажками на капотах. Из них выходили великолепные дамы с обнаженными плечами, в драгоценностях, в бальных туалетах, приобретенных у знаменитых кутюрье. Преподносили себя толпе репортеров и операторов, убежденные, что ими любуются, их узнают, их сияющие лица и драгоценности украсят лакированные страницы модных журналов. Им сопутствовали мужчины в смокингах, в изысканных костюмах, гордые, властные и надменные, успевавшие тем не менее лучезарно улыбнуться фотокамерам и телеобъективам, зная, что о каждом в разделах светской хроники расскажут невероятные истории их любовных похождений, курьезных браков, с перечнями киноролей, шокирующих привычек, странных пристрастий и аномалий. Их машины, одежды и драгоценности были самые дорогие, прически, грим, духи – высшего качества. Их походка, жесты, манера улыбаться и кланяться, искусство ступать, слегка выворачивая колени и бедра, ничем не отличались от повадок голливудских звезд, приглашаемых на вручение «Оскаров».

– Все, что вы видели на экране, здесь представлено в натуральном виде, – пояснял Буравков, вводя Белосельцева в блистающий мир, наполненный независимыми гордецами, влиятельными политиками и свободолюбивыми журналистами. – «Новая Хазария», полнокровная, но еще не провозгласившая свой государственный статус. Белосельцев в сумраке зала пытался разглядеть Прокурора. Лица гостей были почти не видны. Лишь иногда, словно радужная росинка, вспыхивал бриллиант на обнаженной груди. Или гуще, темнее становилось скопление в рядах, там, где оказывалась особо важная персона.

Музыка становилась все более страстной и сладостной. В мерцании неба вдруг возник и приблизился, озарился красным свечением огромный летящий петух с огненным гребнем,

развеянным пылким хвостом. Проплыл над залом, под восхищенное аханье обомлевших зрителей. Вслед за красным петухом возник голубой, с раскрытым клювом, с белым дышащим нимбом. На спине петуха сидела обнаженная женщина, рыжая, зеленоглазая, с розовыми сосками, с пучками жарких, торчащих из подмышек волос. Все в зале приподнялись, зааплодировали прекрасной наезднице, провожая ее воздушными поцелуями. В небе возникла невеста, в белом подвенечном платье, в венке из цветов жасмина, с черно-синими жгучими кудрями. Жених с малиновой розой в петлице обнимал свою избранницу за пышные бедра. Они летели в небе, перевертывались. То она нависала над ним пышными, не помещавшимися в платье грудями. То он царил над ней, притягивая ее к своей полосатой жилетке, сгибая от возбуждения ногу в блестящей туфле. Зал восторгался, рукоплескал.

Один из петухов отделился от небесного свода. Стал снижаться, сопровождаемый пятном прожектора. Опустился на сцену. Приподнял крыло, и из-под крыла, сквозь красные и зеленые перья, вышел сияющий содержатель телевизионного казино, в котором собирал вокруг своего магического «колеса счастья» наивные толпы, верящие в чудесный выигрыш. – Господа, – восторженно, с легкой хрипотцой, произнес спустившийся с неба посланец, – я явился к вам из других миров, где для жизни вечной среди миллиардов землян выбираются отдельные выдающиеся экземпляры. Этот выбор сделан, и я хочу представить вам новых небожителей, чьи имена горят, как звезды, как золотые девятисвечники!.. Вот они, снискавшие наше обожание и любовь!.. Одна из них прекрасна, как царица Савская!.. Другой великолепен и мудр, как царь Соломон!.. Слава им!..

Посланец взмахнул рукой. Занавес растворился, и в аметистовых лучах появились лауреаты «Созвездия». Шагнули навстречу восхищенному, грохочущему овациями залу. Белосельцев, вовлеченный во всеобщее ликование, тянулся на аметистовые лучи, высвечивающие двоих, отмеченных божественной милостью. Ими оказались маленькая, изящная дикторша, известная своей прелестной улыбкой, а также своими печально-прекрасными глазами, и руководитель аналитической программы, чьи прищуренные, проницательные глаза, слегка увеличенные очками, прозревали самые скрытые и замысловатые комбинации кремлевских властителей, а рыжеватые благообразные усы придавали респектабельность английского лорда, знающего, как управляться с черепашьим супом и серебряными щипцами, раскалывающими панцирь лобстера. Оба светились в лучах, словно были созданы из неземного вещества.

Демонстрация прелестей продолжалась минуту. И затем на сцену, бодрый, великолепный, пышущий здоровьем и благополучием, щедрым жизнелюбием и воинственностью, вышел Астрос, главный устроитель церемонии. Он был бел лицом, с румяными щеками, голубыми, навыкат, глазами. Его сочные пухлые губы счастливо улыбались. Бодрое тело наслаждалось великолепно сшитым костюмом, удобными туфлями, вольно повязанным галстуком, двигалось свободно и независимо. Всем своим видом он демонстрировал победу, одоление вековой несправедливости, удерживающей разбег талантливого народа, вынужденного сжиматься, таиться, терпеть унижения свирепых грубиянов, ленивцев и неучей. Теперь эти времена миновали. Гнет был преодолен. Мощь и красота еврейского интеллекта, неусыпное трудолюбие, неукротимая воля двинули вперед дружный, искушенный, закаленный страданиями, окрыленный верой народ.

– Телевидение – это не просто власть, с помощью которой мы подавляем мятежников, усмиряем врагов, изгоняем предателей, возводим на вершину самых талантливых и преданных! – начал Астрос свою торжественную речь. – Телевидение – это не только информация, которая выявляет событие, подмечает явление, называет человеческую личность и ее деяние. Телевидение, – Астрос вытянул вперед руки, ладонями вверх, – телевидение – это религия, которая захватывает всю полноту человеческого бытия, требуя от человека поклонения, любви и смерти, вызывая в нем реликтовый ужас или порождая несбыточную мечту. Это многоцветное Диво, переливающееся на экранах множеством форм, ликов и ипостасей. Неуловимое в своей сущности, неотразимое в своей красоте, неодолимое в своем могуществе, это электронное Чудо находится в наших руках, служит нашему делу. Вот почему награждаемые сегодня лауреаты не просто великолепные мастера, не только любимцы и кумиры публики, но и жрецы, стоящие между Богом и людьми. Я горжусь, что работаю с этими великолепными магами. Я счастлив, что могу прилюдно, в присутствии лучших представителей нашего кру-га вручить им награды! – Астрос поднял вверх заостренную ладонь, на которой аметистовый луч зажег драгоценный перстень.