Господин Хладов
Шрифт:
Остановившись, Александр посмотрел на меня, а затем произнёс:
— Гордей! Что делать будем?! Мы же знаем, кто за всем этим стоит! Он должен понести наказание?
— Думаешь, что если рядовые наёмники назовут его имя, то это сразу решит дело? И генерала кто-то посмеет арестовать?
— Не знаю, что и как будет, — покачал головой парень. — Но уверен, это могло бы серьёзно осложнить ему жизнь.
— В таком случае пообщайся с парочкой наиболее лояльных наёмников, предложи им некоторую сумму денег, если они пообещают назвать следственным органам имя Залесского.
—
— А вот так, — ответил я. — Пусть придумают ситуацию, в которой они слышали имя генерала. Например, приходили к фон Гюрсту с докладом, а он обсуждал заказчика с наследником. В общем, пусть что-то думают.
— Но ведь если на них надавят, то они скажут, что это мы заставили их его оболгать, — всё ещё не понимал парень.
— А мы скажем, что веры напавшим на нас убийцам нет. Что они и не так могли нас оболгать. Зато версия с Залесским пойдёт в работу, и её в любом случае должны будут разрабатывать, а там и недоброжелатели генерала подтянутся. Будем вместе его топить.
— Так может, нам нужно оповестить их об этой ситуации? — включился в работу Рибутов. — Ты же знаешь его врагов?
— Думаю, кого-то точно найдём, — ответил я. — На вскидку можно вспомнить предыдущего начальника центра, которого Залесский подсидел.
— Точно! — радостно воскликнул Александр. — Он как раз и будет тем, кто надавит на Павлюсона и заставит его рассказать правду! Что это генерал направил его отряд в разлом для нашей зачистки.
— Не знаю, — покачал головой я. — Если вспомнить судьбу предыдущих чёрных егерей, которых мы отдали в корпус и их случайную гибель, то у меня возникает справедливое опасение в действенности подобного решения.
— Но ведь держать заложников под базой центра тоже не лучший вариант. Это нарушение законов империи, — произнёс Александр и вновь насупился. — Хотя я бы их с удовольствием прикопал вблизи аномалии, да и всё. Сгинули они, и никто не знает куда.
— Ты забываешь про сбежавших танкистов и других возможных наблюдателей, — ответил я. — К тому же простые решения не всегда самые лучшие.
Неплохим выходом из ситуации было бы принуждение Павлюсона к непреложному обету, что позволило бы мне получить своего человека в окружении генерала и заставило его дать нужные показания. Однако мне не хотелось растрачивать столь ценный ресурс на подобную мелочь. Мало ли как отнесётся генерал к провалу одного из своих подчинённых и что будет с капитаном дальше. Да и не столь перспективны для меня эти люди. Почему-то я был убеждён, что нам удастся справиться с проблемой наглого генерала и без подобных козырей.
Ещё раз обсудив ситуацию, мы с Александром придумали, как давить на капитана и его подчинённых, чтобы они дали нужные показания, после чего с чувством выполненного долга направились к Михалычу на совещание, где доложили о проделанной работе, а также заслушали и Николая с Бекишевым.
Последний закончил доклад нашими потерями, и это вновь заставило Рибутова разозлиться.
— Нет! Всё же то, что мы уже предприняли — мало! Он на нас наёмников навёл, устроил штурм, многих ранил, убил наших бойцов! А мы ему всего лишь неприятности со следствием
— Не кричи, — поморщился Николай. — И так тошно!
— Если это поможет лишить Залесского должности — весьма хлебного места, к которому он шёл несколько десятков лет, — произнёс Михалыч, то это будет по нему один из сильнейших ударов. Хочешь большего? Спали дом, отбери деньги и убей кого-то из детей.
— Последнее будет лишним! — отрезал Александр. — Лучше бы я его на куски порезал! А то мы его скинем, а он отправится в столицу и будет прекрасно жить на награбленное начальником штаба!
Мы с Михалычем переглянулись. Я кивнул в сторону бара, где хранились его горячительные напитки, и произнёс:
— Саша, а ведь никто и не говорит, что мы остановимся лишь передачей его людей в лапы корпуса. Залесский — враг. Враг, который по глупости или нетерпению себя проявил. Так что своё он получит, однако помимо мести у нас есть и множество других дел.
На мне сосредоточились три взгляда, пришлось пояснять.
— Велика вероятность, что после первого удара силами наёмников генерал решит действовать дальше. Может, ещё кого наймёт?
— А вот тут ты не прав, — произнёс Михалыч и впервые за день улыбнулся.
Теперь все взгляды сосредоточились на нём.
— У меня есть для вас кое-что интересное. То, что я приберёг на самый конец, — сказал Бекишев и, поднявшись, сначала взял в шкафу стаканы, а затем и водку с закуской в холодильнике.
— Нас вроде четверо, — произнёс Рибутов, глядя на пятый стакан.
Бекишев на это лишь покачал головой, а затем положил на него кусочек хлеба с салом и произнёс:
— Не злюсь я на тебя, Саня, за твоё незнание. Лишь завидую. Значит, до сегодняшнего дня не было у тебя таких потерь.
Судя по посеревшим глазам Рибутова, он всё понял и тут же вскочил.
Все встали.
— Давайте за тех, кого с нами нет, — произнёс я, и мы молча выпили, после чего я тут же налил Александру ещё столько же.
Парень хотел было возмутиться, но, поймав мой взгляд, хмуро спросил:
— Штрафная?
— В таком деле штрафных не бывает, — покачал головой я. — Это тебе ещё одна возможность почтить память мужиков.
Саня кивнул, взял стакан и выпил.
После этого мы вновь сели, а Рибутов ощутимо расслабился.
— Так что ты хотел рассказать? — посмотрел я на Бекишева. — Почему других нападений можно не ждать?
— Потому что, пока ты ездил снимать осады и решал вопросы с нашими пленниками, я с Колей тоже не баклуши бил. Он у нас всех раненых по клиникам распихал, смены дежурных расставил и занялся наведением порядка, а я же общался с парочкой весьма серьёзных людей из департамента жандармерии и службы имперской безопасности, которые должны были разобраться, что же здесь у нас произошло.
Дискуссия получилась жаркой, однако мне удалось их убедить, что мы лишь защищающаяся сторона и что в скором времени передадим негодяев, которые устроили беспорядки возле разломов, а также осуществили теракт вблизи базы отряда наёмников, которые защищают страну от монстров.