Господин из завтра. Тетралогия.
Шрифт:
Большой путь начинается с малого шага — прибыв в Бостон, вычислил район проживания ирландской диаспоры. Где собираются и общаются, не скрывая мыслей и чувств, настоящие мужики? Правильно, в пабах. Например, в «Фиолетовом трилистнике». А теперь достаточно только завести приятелей из соответствующего контингента да разобраться в оперативной обстановке, что при наличии денег и умении дружелюбно и заинтересованно слушать и сопереживать совершенно не является проблемой.
Послушать было что. После устроенного англичанами тотального геноцида в пятидесятых годах «просвещенного» девятнадцатого века, когда в Ирландии умерло от голода, болезней и массовых
Как возглавить новое движение? Первоначально я рассчитывал на зажигательные речи в лучших традициях неудержимого Фиделя. Благо, и слушать его на митингах доводилось неоднократно, да и пожать руку, ешкин дрын, простому военному советнику в чине старлея товарищ команданте не брезговал. Только в дело вмешался случай…
Ирландский виски — продукт, конечно, неплохой, но против нашей водочки… не тянет, прямо скажу. А молодость гусарского тела и без малого полувековой опыт поправки здоровья дают результат, сильно выделяющийся на фоне хоть и крепких, но не отличающихся опять же правильной организацией употребления парней. Уж не помню, по какому случаю мы в тот раз набрались (да и подраться успели раза три), но, видя меня почти вменяемого, причем сохраняющего вертикальное положение, в то время как большинство собутыльников мирно дрыхли, уронив вихрастые рыжие головы на заляпанные столы, хозяин паба и он же по совместительству бармен О’Лири, крепкий дедок лет шестидесяти, покачал головой и глубокомысленно выдал:
— Влад, ты не русский! Так могут пить только ирландцы. Признайся: ведь были в роду предки из нашего народа?
— Конечно, не русский! Я остзейский барон! — ответило вместо разума «тело».
Видать, ешкин дрын, по пьяной лавочке гусарский корнет фон Шенк берет надо мной верх! Причем на этом гордом заявлении «тело» не остановилось, начав перечислять всех своих благородных предков. О’Лири только обалдело кивал, выслушивая длиннющий список имен. Внезапно на десятом колене лицо бармена изменилось, и он, жестом прервав мой монолог, попросил:
— Влад, повтори, пожалуйста, как звали твоего предка, который приплыл на берега Балтики вместе с викингами!
— Маклинн! Его звали Маклинн! Думаю, что он был шотландцем.
— Нет, — тихо, но твердо сказал О’Лири. — Мак в переводе с гэльского — сын. А Линн — один из самых старых наших кланов. Выходит, я не ошибся — ты действительно имеешь ирландские корни!
Опаньки! А вот это уже серьезно! Спасибо тебе, гусар, за нежданную помощь — теперь я для этих ребят не просто случайный собутыльник, иностранец, сочувствующий их борьбе с английскими оккупантами. Чем крепки эти парни — так это родственными связями и клановыми отношениями.
Уже на следующий после пьянки день народ в баре О’Лири знал новость. Ко мне постоянно подходили какие-то незнакомые мужики, одобрительно хлопали по плечу, чокались кружками и стаканчиками. И стал с этого момента отставной российский корнет для изгнанников полностью своим, да с фамильным авторитетом кланов за плечами.
Была, правда, еще одна проверка — бой на мечах. Притащили и в Америку свои фамильные ценности, берегущие память о предках. Моим противником оказался ражий детинушка, в мирной жизни работающий грузчиком в бостонском порту. Схватку организовали в старой конюшне, где в иное время устраивали кулачные бои, прообраз
Удар, блок, клинок противника проскальзывает, а мое лезвие останавливается у его горла. Еще атака, еще пара финтов, и чужой меч вылетает из сильной, но не изощренной фехтовальной школой руки, а мой упирается в грудь. Ну, где ему? Меня ведь настоящие профессионалы учили: в гусарском полку месье Рабиньяк, потомок наваррских королей, перебравшийся в Россию после Великой французской революции, а в «той» жизни старшина Петренко, бывший смершевский «волкодав». Зрители, а посмотреть на «дуэль» собралось два десятка мужчин, одобрительно шумят.
— Достаточно, воины! — перекрывая шум, командует О’Лири.
Парни получили последнее доказательство моей «ирландскости», а я — вышитую чьей-то женой эмблему фамильных цветов клана Линн.
Дело пошло на лад. Мои искренние чувства, ораторское мастерство и методы политтехнологий вкупе с возможностью и желанием финансировать освободительную борьбу дали необходимый результат. Посражавшись в фракционных склоках (не зря дедушку Ленина прилежно конспектировал, ох не зря), продавив свою точку зрения и набрав три десятка горячих сторонников, через пару месяцев пересек на далеко не белом пароходе океан, вернувшись на родину. Да. С этого момента именно родину, потому что в дело надо верить по-настоящему.
Джон О’Лири, открывший в портовом Дублине новый паб, принял на себя обязанности резидента. Базу создали неподалеку — в горах Уиклоу. Первичной ячейкой организации будут пятерки — метод проверенный. Потом прошедшие проверку боем ребята сами станут командирами пятерок, а наиболее талантливые — координаторами сетей.
Подобно партизанскому движению в Великую Отечественную, мы сделали ставку на помощь беспощадно угнетаемых лендлордами, потерявших родных и близких крестьян. Небольшая денежная помощь из русских средств, защита от управляющих поместьями лендлордов (пришлось кое-кого показательно покарать) — и окрестное население стало нашими преданными разведчиками и снабженцами.
Первый ощутимый удар нанесли уже через месяц. Пропустивший сквозь свои застенки не одну тысячу патриотов, полицейский участок в Уэксфорде неосмотрительно оставил камеры пустыми, отправив очередных «постояльцев» на каторгу и виселицу. Счет к полицейским очень высок, мои парни просто горели ненавистью, забывая об осторожности. Но первое серьезное дело должно быть громким, воспитательным и без потерь. Поэтому я, проведя на месте будущей акции возмездия командирскую рекогносцировку, несколько дней разрабатывал план.
…Сухо щелкнул выстрел из «Кистеня» с глушителем, и полицейский у двери, получив пулю в сердце, свалился безвольной куклой. Счастливчик — он умер легко и быстро. Повинуясь бесшумным командам, вперед вышли гранатометчики, запалили фитили на бутылках и метнули стеклянную тару в окна. Никаких сеток и решеток — не пуганы и не научены. Звон, вспышки жадного коптящего пламени, первые жуткие крики. Да, коктейль Молотова прост в изготовлении и страшен при применении по живой силе. Вторая серия, третья… Двухэтажное здание полыхает, как вязанка высушенного хвороста, воздух раздирают вопли заживо сгорающих, звонко щелкает черепица, трещат деревянные стены. Превратившиеся в комки огня человеческие тела пытаются выскочить в окна, выбежать в двери… Выстрелы из «Кистеней» и «Клевцов» обрывают мучения. Однако треть моих храбрых бойцов блюет на улице.