Господин Изобретатель. Часть I
Шрифт:
[2] Один из самых престижных колледжей Кембриджа который заканчивал многие члены британской королевской династии (у тех, естественно, у которых с мозгами все в порядке), например короли Эдуард VII и Георг VI — тот самый «король — заика», который возглавил борьбу Британии против нацистов.
[3] Жандармский унтер — офицерский чин, соответствует армейскому фельдфебелю.
[4] Духовный сан, обычно — настоятель монастыря.
[5] Как помните, пса Шарика ошпарил кипятком повар, видимо, это было частенько с бродячими псами
[6] Раны могут заживать первичным
[7] Минеральная вода
Глава 24. События принимают дурной оборот, но все кончается хорошо
Я направился в «Асторию». Но тут рядом раздался голосок, нежный и звонкий, ну прямо колокольчик;
— Сударь, простите, пожалуйста, ради Бога, спасите меня.
Я повернулся и увидел высокую стройную девушку, скромно, но со вкусом одетую в шляпке с вуалью под которой можно было разглядеть хорошенькое свежее личико, несмотря на какой — то неестественный свет дуговых электрических ламп (Невский недавно полностью электрифицировали).
Только я открыл рот, чтобы сказать, что я на улице не знакомлюсь и молодым хорошеньким девушкам это тоже как — то не к лицу, как вдруг услышал в голове Сашку!
— Сашка, дорогой мой, ты вернулся! — обратился я к хозяину своего тела, с которым уж не чаял встретиться вновь, больше года проошло, как он меня покинул. Когда было совсем плохо, я звал его, но он не отзывался и теперь я опять слышу его, — только не уходи опять!
— Шеф, давайте ей поможем, она хорошая девушка, ну сделай это ради меня! — взмолился Сашка в моей голове.
Тем временем, девушка, почуяв что я колеблюсь, пошла в атаку. Но я не колебался, а только ощущал жар внизу живота и неудержимую эрекцию. Вот ведь запал на нее мой хроноабориген.
— Сашка, да уймись ты, а то я брюки испачкаю, — будет тебе твоя красотка (ну что делать с гормонами парня, да и с моими тоже — год воздержания все же, пусть на больничной койке, когда с того света выкарабкивался, не до женщин было, но тепепрь, встречая хорошенькие мордашки, нет — нет да и «обуевало чувство неземное, что волнует нашу кровь». Конечно стандарты красоты здесь были несколько иными, чем в мое время, но в данном случае с физиолого — психологической точки зрения, они и у меня и у Сашки совпали. Тем временем «неземное создание» продолжало:
— Я служу в модной лавке в Гостином дворе, — взяв меня под руку, защебетала девушка, — а сегодня хозяина в лавке не было, и я с подругами задержалась вечером попить чаю с конфектами по случаю дня ангела одной из наших девушек. Засиделись допоздна, а когда я вышла, то вижу что полиция ловит на Невском этих…ну, вы понимаете, падших женщин. И задерживают всех молодых женщин без кавалеров и ведут в участок. Потом, конечно, выяснится что я ни при чем, но
Да, подумал я, действительно, облава на «прости господи»: их много было на Невском вечером и мне как — то уже приходилось отказываться от настырных приглашений «отдохнуть в приятном обществе». В столице были бордели на все вкусы, где провести ночь стоило от рубля до четвертного, были и вызовы «на дом», но все женщины «облегченного поведения» должны были иметь так называемые «Заменительные билеты» с медосмотрами и отметками врачей, и я видел, что полиция действительно задерживает некоторых подозрительных, по мнению городовых, женщин и отпускает, если они предъявляют маленькую книжечку.
— Мне рядом, на Гороховую, — раздался голос девушки.
А вдруг она террористка и прячется от полиции, впрочем, вряд ли, — думал я, — что же Гороховая буквально в двух шагах, а в доме номер 2, насколько я помню, помещалось Охранное отделение[1], а потом ЧК. Но, до дома номер 2 мы не дошли и, свернув с Невского налево, в переулок, прошли какими — то дворами — колодцами явно в расположение черных ходов на лестницы доходных домов. Зря я сюда сунулся, чертов рыцарь Айвенго, все, прощаюсь и до «Астории». Сашка тоже как — то напугался и замолк, от жара внизу живота не осталось и следа, я позвал его — ни гу — гу, затаился. Наконец, мы подошли к какому — то выходу черной лестницы во внутренний двор и девушка сообщила:
— Вот здесь я и живу, — мило оскалив зубки, сказала моя «фея», — приглашаю вас на чашку чая.
И как в тебя еще чай входит после чайных посиделок, подумал я, а вслух произнес:
— Спокойной ночи, милая барышня, — и сделал попытку развернуться и уйти, но не тут — то было…
— Как, и ко мне подняться не хотите, а жаль, была бы незабываемая ночь, — разочарованно произнесла обольстительница. Все же «прости господи», подумал я …
Тут у мне железной хваткой сдавили руки и к носу и рту прижали тряпку.
— Эфир[2]! — возникло в голове и затем сознание отключилось.
Очнулся я привязанным за руки к спинке железной кровати и за ноги к ее изножью, распятый и голый до пояса, даже перчатки сняли, гады. Зато в рот вставили кляп. На мне одни исподние штаны — и на том спасибо. В голове гудело, изображение в глазах расплывалось, хотя я чувствовал, что очки на месте.
Потом глаза сфокусировались и я разглядел сидящего у стола человека. Что — то в нем было знакомое, хотя лицо его было плохо освещено лампой под дешевым абажуром. Я немного огляделся по сторонам, насколько позволяла моя неудобная поза. Крохотная мансардная каморка под крышей доходного дома, такие обычно снимают студенты, стены оклеены дешевыми грязноватыми обоями, минимум мебели: стол, платяной шкаф, два стула и большая железная кровать с никелированными шарами. Пожалуй и все, кроме умывальника, где в таз наливает воду какой — то шкафообразный и звероподобный мужчина в жилетке и цветной рубахе с закатанными рукавами.