Господин канонир
Шрифт:
Кажется, этот запрос смутил гомункула с канонерки. Паузы между словами стали длиннее, а сам голос — тише:
— Нахожусь на высоте в… тысячу сто сорок пять футов. Скорость нулевая. Фиксирую незначительный положительный дифферент на нос… в два с половиной градуса. Цистерны с балластной водой пусты на девяносто семь процентов… Давление в котлах… отсутствует. Машины застопорены. Давление в паропроводе отсутствует. Регистрирую линейное снижение высоты под воздействием силы тяжести, приблизительно… девяносто пять целых и четыре десятых фута в час.
На то, чтоб произвести несложное
— Если ребята на канонерке не запустят машину, к утру уже будут плавать в Мареве, — вслух сказал он, — Они и так уже почти в верхних его слоях.
— Воздушные свинки! — Корди в испуге цапнула себя зубами за болтающийся хвост, — Они же почти нырнули в Марево!
Ее испуг не был наигран, Габерон видел это. При одном упоминании Марева Сырная Ведьма ощутимо напряглась. Что ж, чего еще ждать от ведьмы. Для них Марево — олицетворение всего самого страшного и отвратительного, что только может существовать в небесном океане. Габерон легонько похлопал ее по твердой спине.
— Без паники, корюшка. Во-первых, они пока что не погрузились даже в верхние слои. На высоте в тысячу футов Марево только начинается. Во-вторых, Марево, конечно, неприятная штука, но не обязательно смертельная.
Корди гневно фыркнула.
— Я знаю, что такое Марево, Габби! Я ведьма!
— Ты знаешь его суть, но никто лучше небохода не знает, как оно устроено. Верхние слои Марева, безусловно, опасны, но человек при необходимости может жить там месяцами.
— А потом у него отрастает чешуя и лишняя пара рук! — Дядюшка Крунч издал презрительный скрежет, который, по всей вероятности, считал смешком, — Бросай дурить рыбехе голову!
— Чтоб отрасла чешуя, придется прожить там пару лет. И не в верхних слоях, а на высоте футов в восемьсот, не меньше… Дауни вон веками живут, и ничего, некоторые даже на людей немного похожи. Мы на учениях иной раз ныряли до восьмисот и спокойно выдерживали трехчасовую вахту. Правда, корабельного гомункула после таких трюков обычно приходилось списывать — превращался в идиота.
— Еще бы не сходили! — Корди внимательно изучила вытащенный изо рта хвост и откинула за спину, — Гомункулы — магические существа, а Марево пожирает и извращает любые чары. Людям чуть-чуть проще. А ниже… ниже ты был? Каково там?
Вопрос был задан с такой непосредственной детской жадностью, что Габерон не сдержал улыбки.
— Ниже хуже, — просто сказал он, — Ниже восьми сотен футов начинается самое неприятное. Туда уже почти не проникает солнечный свет, все в густом красном тумане, липком и едком. Там человеку уже не выжить, разве что несколько часов. Это, корюшка, настоящее царство Марева, а не та опушка, что мы видим сверху. Царство ядовитых магических испарений, порчи и искажения. Самый нижний его предел, который пока
— А еще ниже? — напряженно спросила Корди, машинально комкая пальцами подол юбки, — Что там еще ниже, Габбс?
Габерон глубоко вздохнул. Рефлекторно вышло. Как будто он торопился сделать последний глоток чистого воздуха, прежде чем нырнуть очертя голову в бездонную алую пропасть Марева.
— Ниже трехсот футов уже ничего нет, — сказал он негромко, — Ниже трехсот футов — смерть. Страшная, тяжелая, мучительная смерть. Как это называется у ведьм, разрушение моллекулярных связей.
Получилось не очень выразительно, но Корди проняло. Она обхватила себя руками за плечи и уставилась взглядом в пол.
— Лекция окончена? — холодно поинтересовалась Алая Шельма, — Полагаю, мы все с удовольствием послушаем доклад старшего канонира о свойствах Марева. Это ведь не мы приближаемся к формандской канонерке со скоростью в двадцать узлов!
Габерону пришлось мысленно перебрать полдюжины выражений лица, чтоб найти нужное, в меру презрительнон, в меру капризное, немного фамильярное. Из тех, что лучше всего выбивали капитанессу из колеи.
— Кажется, капитанесса, сэр, за всеми разговорами вы забыли сообщить своему экипажу, с какой целью мы совершаем этот маневр. Может, «Малефакс» и взломал гомункула с канонерки, но это не помешает «Барракуде» взять нас на прицел, как только мы войдем в зону ее шестидесятифунтовок.
— Не беспокойтесь, войдем. Как иначе нам взять ее на абордаж?..
Габерон машинально потер подбородок. Он ощутил себя так, словно пропустил мощнейший хук справа — даже в ухе как будто отдалось звоном. Молчавший все время Тренч удивленно вскинул голову. Корди издала непонятный возглас, обхватив себя за коленки. Даже Шму, которая забралась с ногами на стул в дальнем углу штурманской, сделавшись похожей на горгулью с парапета какого-то старого здания, негромко клацнула зубами. Не отреагировал лишь Мистер Хнумр — и то лишь по той причине, что его не включили в список слушателей.
— Напасть на… на формандскую канонерку? — железный гул в голосе Дядюшки Крунча не мог скрыть искреннего изумления, — Да в своем ли ты уме, Ринриетта?
— Все ясно, — кротко вздохнул Габерон, — Солнечный удар. Наша капитанесса слишком много времени провела на верхней палубе — и вот, пожалуйста… Корди, будь добра отвести капитанессу в ее каюту и положить ей на лоб холодного леща. «Малефакс», разворачивай лоханку!
Алая Шельма и бровью не повела в его сторону.
— Я лично возглавлю абордажную партию, — произнесла она спокойно, — Со мной пойдут Шму и Тренч.
Габерон отчего-то испытал неприятное послевкусие во рту. Как если бы вместо глотка доброго вина отхлебнул полпинты жидкого Марева.
— Ринни, — мягко сказал он, — Четыре шестидесятифунтовки оставят от нас лишь дырку в облаках. Я не прошу тебя прислушиваться к моим советам, когда речь идет об одежде, все равно вкуса у тебя не больше, чем у Мистера Хнумра — познаний об устройстве парового двигателя. Но прислушайся ко мне как капитан к канониру. Это не атака. Это самоубийство, причем в самой нелепой и безумной форме.