Господин моих ночей (Дилогия)
Шрифт:
Отец, Айтон, Хвич, где вы?
— Сидеть, — свирепея, рявкнул Сол, и хлесткий удар отбросил меня назад к саркофагу.
Я упала рядом с мамой, больно ударившись об острый угол.
— Так-то лучше. Хотя… Пожалуй, усилю воздействие, для надежности.
Алхор сжал камень на своем перстне, шепнул что-то, и меня буквально вдавило в холодный мрамор. Лежавшие на коленях руки налились тяжестью, словно к ним привязали гири.
— Сиди смирно, а лучше вообще замри, а то я начну убивать прямо сейчас. И первой — леди Гестину. Все ясно?.. Не слышу ответа.
— Ясно, — процедила, сжав кулаки — это
Кинул внимательный взгляд в сторону двери, кивнул каким-то своим мыслям и продолжил:
— Я артефактор, Элис. Ты знала об этом? Такова магия нашего рода. А я, без ложной скромности, в ряду многих поколений Чидлисов один из самых одаренных. С детства не понимал, почему все свои открытия должен отдавать совету. Это долг каждого высшего, видите ли, — он скривился. — Ну, уж нет. Мой долг в другом: усилить и возвысить Лагор под властью императора-алхора. Своей властью. Почему я, спросишь?
Я ни о чем не собиралась спрашивать, но моего ответа, как выяснилось, и не ждали.
— Потому что я — лучший. Достойнейший, — гордо выпрямился высший. — Хоть и считаюсь всего лишь третьим после Нетгарда и Тэйна. Досадное недоразумение. Ошибка. И я ее скоро исправлю.
Он возбужденно взмахнул рукой, сделал шаг ко мне, останавливаясь совсем рядом.
— Серкус — глупец. Умел лишь пыжиться и болтать. Я пошел дальше. Нашел союзников — временных, разумеется — и поделился с ними некоторыми секретами и артефактами, которые утаил от совета. Самыми простыми. Ли Норд считал, что я честно исполняю свои обязательства, — Сол хрипло хохотнул. — Еще один наивный дурак. Было так забавно играть вами, подставляя всех по очереди. Тебя, зазнайку Айтона, гордеца Серкуса, фанатика ли Норда. Верену, которая думала, что я помогаю ей вернуть жениха исключительно по доброте душевной. Это я… Именно я, привел вас сюда. Думаешь, мне необходима эта блестящая побрякушка?
Чидлис требовательно уставился на меня. И снова не стал дожидаться ответа. Он упивался своей речью. Ему требовались восхищенные слушатели, а не собеседники.
— Нет, мне нужно кое-что другое. Хотя, когда я объединю светлых и темных под своей рукой, венец варрийских королей точно не помешает. Но собрал я вас здесь не за этим. Смотри…
Он указал на дверь.
— Видишь те огоньки по углам? Моя новая разработка. Как только алхоры взломают дверь и переступят порог, а произойдет это совсем скоро, — последует взрыв. Нетгарды, Эвераши, Тэйны, глава совета Калнан… Все первые семьи погибнут. Ну и вы, леди, разумеется, тоже. Такая потеря… Когда завал разберут, здесь найдут тела негодяя ли Норда и его союзника, которые все затеяли… Ах, да, о самом главном я и забыл.
Чидлис качнул головой, словно сокрушаясь о своей рассеянности, шагнул за саркофаг и вытащил оттуда тело Серкуса. Мертв Тэйн или просто без сознания, понять было сложно.
— Вот, теперь все в сборе, — заявил Сол, располагая отца Ройса и ли Норда рядом.
Отступил, любуясь делом рук своих.
— Так вот, когда все расчистят, найдут вас и вот их, — он ткнул пальцем в Тэйна и герцога. — И все станет ясно. Эти двое забрали у вас венец, потом чего-то не поделили, поссорились и поубивали друг друга. Обычное дело. Мы, разумеется, отомстим,
Он улыбнулся, почти добродушно, а потом замер, нахмурив брови, прислушиваясь. Даже отвернулся от меня.
А я…
Меня переполняло негодование. Если бы я только прорвалась к источнику. Да хотя бы просто сдвинулась с места. Дотянулась до Чидлиса. Кажется, я зубами рвала бы его горло. Все, что угодно, лишь бы не сидеть беспомощно, ожидая смерти, своей и своих близких. Но все, что я могла, это шевельнуть кистями рук.
В отчаянии крепко стиснула ладони, до судорог, до боли, и вдруг почувствовала, как начало нагреваться кольцо Айтона. Удар сердца — и оно раскаленным обручем сдавило палец, и в то же мгновение я услышала встревоженный голос мужа:
— Элис? Жива… Где ты? Мы не можем открыть к тебе тропу.
— В последней комнате с Солом Чидлисом. Предатель он, не Тэйн. Вам сюда нельзя, ловушка. Войдете — и все взорвется.
Я торопилась, захлебываясь мысленной речью, страшась, что зыбкая связь в любой момент прервется. Айтон не перебивал, но я ощущала его ярость — она кровавым туманом клубилась на краю моего сознания. Тьма мужа тоже была в бешенстве, она рвалась ко мне, и я нетерпеливо подалась навстречу. Ухватилась за извивающееся сумрачное щупальце, потянула к себе… Ближе… Ближе… И почувствовала, как крепнет межу нами нить, а мне самой становится легче дышать и понемногу возвращаются силы.
— Ну все, пора, — выдернул меня в реальность голос Чидлиса. — Мне нужно уходить. Прости, Элис, в живых тебя не оставлю. Ничего личного. Всего лишь подстраховка.
Он направился ко мне, обнажая кинжал, но я уже могла двигаться, и, когда мужчина приблизился, резко выбросила вперед ногу, с силой ударив его каблуком в голень.
— Ах ты…
Высший явно не ожидал такого. Отшатнулся, шипя от боли. Выплюнул остервенело:
— Тва-а-арь.
Распрямился, намереваясь снова шагнуть вперед. Но тут между нами пронеслась серебристая молния и ударила его в грудь.
— Тири!
Моя лисичка, утробно рыча, повисла на алхоре, вгрызаясь острыми зубами в тело. Ее шерсть топорщилась, сияла и искрилась, обжигая высшего. Он с трудом оторвал от себя фамильяра, швырнул в мою сторону. Найтири, жалобно взвизгнув, обмякла на моих коленях, и тут же пространство перед Солом ощерилось порталом, пропуская разгневанного Хвича.
— Ребенка обижать? — прогрохотал он, стремительно увеличиваясь в размерах.
А за его спиной уже шумно топотал злой огнедышащий дракон, в котором я с трудом узнала. Миша.
Что было дальше, помнилось смутно.
Хвич, сбивающий с ног Чидлиса…
Мишь, огненным дыханием выжигающий артефакты-ловушки…
Черное пламя, пробивающее проход…
А потом комнату наводнили алхоры. Первым возле меня оказался Айтон. Подхватил, прижал к себе нас с Тири. Я так и не выпустила лисичку из рук.
А возле мамы уже стоял Дивен. Почему-то он добрался до нее раньше отца. Осторожно поднял. Мама коротко застонала, и дед произнес неожиданно ласково:
— Потерпи немного. Еще совсем чуть-чуть. Ты же у нас самая храбрая, самая отважная на свете девочка.