Господин посол
Шрифт:
Его разбудил Мишель Мишель, выполнявший в посольстве обязанности мажордома и камердинера. Облаченный в безупречный серый костюм, француз некоторое время нерешительно стоял возле постели; не осмеливаясь заговорить громко или коснуться нового хозяина, он ограничивался вкрадчивым покашливанием. В конце концов Габриэль Элиодоро открыл глаза, уставился бессмысленным взглядом на стоявшего перед ним человека, наморщил лоб, потом лицо его выразило недоумение.
– Доброе утро, господин посол. Уже восемь часов, а вы, ваше превосходительство, велели мне разбудить вас как раз в это время.
Габриэль
– Так как же вас зовут?
– Мишель Мишель.
– Почему два раза Мишель? Разве мало одного?
Мишель поклонился с серьезным видом и развел руками, как бы извиняясь.
– Уж так назвали, господин посол...
Это был человек неопределенных лет, среднего роста, худощавый; своей длинной головой, острыми чертами лица, проницательным взглядом он напоминал Франциска I, внебрачным потомком которого, как говорили, и являлся. Его маленький рот был всегда влажен, отчего походил на бутон розы, окропленный росой. Габриэль, продолжая рассматривать мажордома, словно редкое животное, припоминал, что сообщил ему Эрнесто Вильальба относительно этого человека. Мишель Мишель, уроженец Авиньона и преданный слуга, был привезен в посольство из Парижа в 1931 году доном Альфонсо Бустаманте, которого перевели в Вашингтон. Физиономия француза показалась ему смешной с первого взгляда. "У него такая кислая мина, будто он постоянно сосет лимон",- сказал он своему первому секретарю Пабло Ортеге. А тот в свою очередь сообщил, что Мишель питает страсть к литературе, читает запоем, знаком с творчеством Камю и Сартра, знает наизусть "Пьяный корабль" Рэмбо и что дон Альфонсо подолгу беседовал со своим камердинером об испанской и французской литературе.
– Ваше превосходительство желает, чтобы я приготовил теплую ванну, или предпочитает душ?
– Надеюсь, вы не полагаете. будто в ваши обязанности входит также и мыть меня?
– спросил посол, стягивая пижамные штаны и отбрасывая их ногою в сторону.
Мишель Мишель кашлянул и ответил цитатой из Сервантеса. По-испански он говорил бегло, но с очень сильным акцентом и картавя, чем напомнил Габриэлю французских проституток в публичных домах Пуэрто Эсмеральды.
– Что ваше превосходительство желает на завтрак?
– Черный кофе с подсушенными гренками. Я никогда не ем по утрам - ни яиц, ни сосисок, ни ветчины... поняли? Да! Еще большой бокал апельсинового сока, только без сахара.
– Слушаюсь, господин посол.
Габриэль Элиодоро прошел в ванную, взглянул на себя в зеркало и с удовлетворением отметил: синяки под глазами не больше обычного. Он принялся чистить зубы с таким рвением, что из десен выступила кровь. Затем долго полоскал горло, издавая при этом звуки, похожие на вокализы. Попробовал побриться электробритвой,
"How do you do, Mr. President?" Стоя под душем, он пожимал президенту руку, улыбался ему, стараясь очаровать великого человека с первой минуты свидания. Жалко только, он не знает английского...
Габриэль энергично намылился, любуясь своей тонкой талией и упругими мускулами. Ощупал втянутый живот. Им он особенно гордился. Радовало его и то, что на руках не было темных пятен, которые появляются под старость. "Хау ду ю ду, мистер пресиденте?" - повторил он теперь вслух, и его голос громко отдался в ванной. Выйдя из-под душа, Габриэль с остервенением принялся растираться мохнатым полотенцем, смоченным одеколоном, а затем, смазав волосы бриллиантином, причесался...
Когда он вернулся в спальню, Мишель все еще топтался там, покашливая и благовоспитанно поднося к своему маленькому рту два пальца.
– Что там у вас, дружище?
– спросил Габриэль, обмотав полотенце вокруг пояса наподобие набедренной повязки.
– Выкладывайте!
– Господин посол, - начал мажордом после недолгого колебания, - если позволите, я бы рекомендовал надеть брюки в полоску, черную визитку и серый шелковый галстук.
– Я надену то, что мне заблагорассудится. Если мне взбредет в голову, я отправлюсь в Белый дом в пижаме. Или вообще голым.
– Слушаюсь, господин посол.
– Не стройте такой физиономии, Мишель! Я надену темно-синий костюм, белую рубашку, темный галстук... И черные туфли, конечно. Ну как? Очень это противоречит протоколу?
Мишель слегка поклонился, и украшавший его лицо розовый бутон приоткрылся в подобии улыбки.
– Нет, господин посол. Президент Эйзенхауэр, скорее всего, будет одет так же.
– Ну что ж, тогда вопрос решен!
Вскоре посол, натянув на себя белье, уселся на кровати, чтобы надеть носки и туфли.
– Вы, должно быть, ощущаете отсутствие дона Альфонсо?
– Сеньор Бустаманте был настоящим джентльменом.
– Чего нельзя сказать обо мне, так, что ли, Мишель?
– У меня и в мыслях не было ничего похожего, господин посол.
– И все же я знаю, что это так. Я не профессиональный дипломат. Руки дамам не целую. Я их целую в другие места. Когда есть такая возможность, конечно. Я не разбираюсь в литературе и плюю на протокол.
Мишель стоял, опустив глаза. Уши его стали пунцовыми, как петушиный гребень.
Габриэль Элиодоро надел брюки.
– Сколько послов сменилось, пока вы служите в этом доме?
– Ваше превосходительство уже пятый.
Снова эта магическая цифра.
– Вы суеверны, Мишель?
– Я скептик, ваше превосходительство.
– Я забыл, что скептицизм - национальный спорт французов. Однако... вернемся к послам. Очевидно, вам с ними нелегко приходилось, верно?
– Если позволит ваше превосходительство, я бы предпочел воздержаться от комментариев.
– Прекрасно. Вы джентльмен. А значит, полагаю, не видели девушку, что вошла в посольство в восемь часов и вышла после полуночи.