Господин следователь. Книга 3
Шрифт:
— Па-трудитесь следовать за нами, — повторил полицейский.
— Нет, господин коллежский регистратор, так дело не пойдет, — покачал я головой. — Согласно Циркуляра министра внутренних дел от 15 августа 1879 года, чины полиции, при задержании подданного Российской империи обязаны вначале представиться, затем объяснить, на каком основании производят задержание. Тем более, если вы заметили, я старше вас чином и отношусь к ведомству министерства юстиции.
Есть ли такое предписание, не знаю, да и про циркуляра только что выдумал.
Коллежский
— Так точно, ваше благородие, есть такой циркуляр, — кивнул один из городовых.
Скорее всего, парень тоже не знал, но я произнес фразу с таким уверенным видом, что лучше соглашаться. Главное, что правдоподобно. Тем более, городовые косятся на своего начальника с недоумением. Видимо, молодой и ретивый.
— Коллежский регистратор Мокрополов, — соизволил представиться чиновник. — Исправляю обязанности помощника пристава села Чудова. Вы, господин титулярный советник, подозреваетесь в том, что вы государственный преступник, сбежавший из ссылки.
— Вот как? — слегка удивился я. Потом развеселился. После поездки с «помещицей», такое недоразумение казалось даже и радостным, если бы не поезд — А если окажется, что я не сбежавший преступник? Вы меня доставите в Новгород?
Коллежский регистратор только захлопал глазами, городовые усмехнулись в усы. Понимают, что их дело сторона. Если что — не им отправлять чиновника.
Я посмотрел на часы. До отхода поезда остается десять минут, а мне еще билет брать. Нет, не успеваю. Не стану же драться с полицией, верно?
— Пойдемте, господин коллежский регистратор, — кивнул я исправляющему должность помощника пристава. — Где вы собираетесь устанавливать мою личность? Или прямо здесь?
— Па-прашу следовать за нами, — снова завел свою шарманку коллежский регистратор. Нет, парень определенно упивается своей маленькой властью. Впрочем, не такой уж и маленькой.
— Тычинин, возьми у господина титулярного советника его багаж, — распорядился коллежский регистратор.
Могу и сам донести, не тяжело, но коли предлагают помощь, почему бы не отдать?
Село Чудово, как я уже говорил, небольшое, но не маленькое. Пока шагали до полицейского участка, прошло минут десять, а свисток паровоза подсказал, что сегодня я опоздал.
— Па-прашу за мной, — указал коллежский на распахнутую дверь.
— Как вам угодно, — кивнул я, проходя внутрь.
Внутри все так, как у нас. Шкафы, пара столов, за которым восседают городовые, в углу — клетка для задержанных, справа по коридору, а слева кабинет господина пристава, куда меня провели.
— Где саквояж? — спросил я у коллежского регистратора.
— Па-прашу пройти, — только и сказал помощник пристава, не возвращая багаж.
В кабинет сидел пристав — тучный мужчина, в том же чине, что и я — титулярный советник, только постарше — лет так, тридцати пяти.
— Мокрополов, что у тебя? — посмотрел пристав на
— Ваше благородие, па-прашу проверить личность задержанного. Похож на сбежавшего из ссылки государственного преступника, — гордо сообщил Мокрополов. — Запрос на поиск был подан третьего дня, в вашей папке.
Мокрополов вышел, а пристав, кивнув мне на стул, придвинул к себе папку.
— Похож, значит, на сбежавшего преступника? — раздумчиво проговорил пристав, перебирая ориентировки — по-нашему, по- здешнему то есть, розыскные листы. — А на кого вы похожи, господин титулярный советник?
— Так вам виднее, — дипломатично отозвался я. — С утра считал, что похож на самого себя. А еще — на родителей.
— Это да, все мы похожи на папеньку с маменькой, — кивнул пристав, продолжая копаться в бумажках. Спохватившись, сказал: — Прошу прощения, не представился. Алексеев Ефим Григорьевич.
— Очень приятно, — отозвался я. — Чернавский Иван Александрович.
— Ага, — кивнул пристав, извлекая-таки одну из бумаг. — Вот, кажется эта… — Алексеев перевел взгляд с бумажки на меня, потом в его глазах появилось какое-то сомнение. — Простите, не расслышал вашу фамилию? Мне показалось, вы сказали — Чернавский?
— Так точно, — сказал я. — Фамилия моя Чернавский.
— Следователь по особо важным делам Череповецкого окружного суда, — досказал Алексеев. — В двадцать лет ставший кавалером ордена святого Владимира, за спасение нижнего чина полиции.
— И это известно? — удивился я.
— Еще бы, да неизвестно, — хмыкнул пристав. — Исправник по этому поводу специальное совещание проводил — дескать, вот мол, как надо работать, чтобы кресты получать.
— Ефим Григорьевич, а на какого преступника я похож?
— А вот мы сейчас помощничка моего и спросим, — сказал Алексеев.
Встав, открыл дверь и крикнул:
— Мокрополов, зайди-ка сюда,
Коллежский регистратор явился, с моим саквояжем — раскрытым — рукав нижней рубашки торчит. Мне это очень не понравилось, но пока промолчал.
— Мокрополов, а на кого похож господин титулярный советник? — ласково спросил пристав, помахивая розыскным листом.
— Так вот, на того, на Дзержинского…
— На Дзержинского? — малость ошалел я. — На Феликса?
Не должно быть Феликса Эдмундовича в здешних местах. Да и рано ему становиться политическим.
— Нет, на какого Феликса? На Вацлава, — отозвался помощник пристава.
Уже хорошо. Но про Вацлава Дзержинского никогда не слышал.
— Ага, читаю, — хмыкнул Алексеев и принялся зачитывать. — Вацлав Вацлавович Дзержинский, мещанин города Сувалки, бывший студент Варшавского университета, высланный под административный надзор в город Весьегонск, за неповиновение властям, двадцати пяти лет…