Господин Великий Новгород (сборник)
Шрифт:
Скоро Софийский двор с площадью около собора, и без того полные народа, окончательно запружены были колыхавшимися массами. Народ толпился и в улицах, и по всему Детинцу, но целое море голов колыхалось около собора.
У Святой Софии только что кончилась служба. Двери собора, несмотря на зимнее время, были растворены настежь. В воздухе слышался запах ладана. Все головы и глаза обращены были к паперти – ждали…
Начиная от церковных дверей, на паперти, на ступеньках соборного крыльца и около него стояли старосты «концов», сотские и десятники, поблескивая на солнце бердышами. Среди них терся слепой нищий, известный всему Новгороду Тихик блаженненький – «Христа ради юрод» и, за неимением глаз, духом своим «провидящий вся сокровенная». Он прикасался то к тому, то к другому из старост и сотских, тряс косматою, нечесаною головой и идиотически
6
Восьмиконечный крест – бывший в Русской православной церкви до реформ Никона. На традиционном для всех христиан четырехконечном кресте еще две перекладины: вверху с титлами («винами» распятого Христа), внизу перекладина-подножие – символ «Мерила праведного», весов Суда Божьего, указующего на два возможных пути, рая и ада, для каждого.
Наконец, из соборных дверей вышел на паперть священник в полном облачении и с крестом в руках. За ним показалась седая голова с золотою гривною на шее. Священник осенил крестом народ на все стороны – и тысячи рук замахали в воздухе, творя крестное знамение. От этого немого согласного движения тысяч глухой гул прошел по площади и по всему Детинцу.
– Братие новугородьци! – раздался с паперти скрипучий старческий голос. – Жеребий Господень совершается! Молитеся святой Софии, да укажет перст Божий на достойного владыку.
Тысячи рук снова взметнулись, и снова глухим гулом – немая молитва по всему Детинцу…
– Сыщите, братие, Тихика блаженного, – снова раздался тот же старческий голос.
– Тихика!.. Тишу блаженненького! – пронесся говор в толпе.
– Здесь Тихик, здесь блаженный…
– Я тутотка, – отвечал сам нищий, ощупывая посохом землю и подходя к паперти. – Туто изгой Тишка… Подайте Христу!
И он протягивал руку, ожидая получить милостыню.
– Чадо Тихиче! – заговорил священник, осеняя нищего крестом. – Сотвори знамение.
Нищий перекрестился и поднял голову, поводя слепыми глазами и как бы ища чего-то в воздухе. Священник приложил крест к его губам.
– Гряди за мною, чадо, – продолжал священник, – тебе, слепорожденну, подобает налезти жребий владычен; гряди за мною.
Нищий, стуча посохом по ступенькам соборного крыльца, взошел на паперть. Священник повернулся и пошел снова внутрь храма. Слепой следовал за ним, ощупывая путь свой посохом. Все расступались перед ними.
Массы народа, заполнявшие площадь, еще более понадвинулись к собору. На лицах выражалось нетерпеливое ожидание и как бы испуг. Многие со страхом крестились и глубоко вздыхали. Казалось, все эти массы ожидали чего-то неведомого, рокового. То там, то здесь слышался сдержанный говор:
– Тишеньку слипеньково повели владыку вынимать…
– Слепой-ту зрячее у Бога, братцы, живет.
– Кого-ту святая София даст нам во владыки?
– Отца Пимена, ведомое дело.
– А может, Варсонофья слепенькой вымет.
– О, Господи и святая София, спаси град свой!
Между тем слепец, следуя за священником, прошел через весь собор и очутился у амвона [7] .
В церкви все усердно молились, поглядывая в то же время на царские врата, которые были открыты. В алтаре, вокруг престола, собралось высшее духовенство Новгорода. Именитые люди города, степенные посадники, бояре, житые люди [8] и гости, блистая золотым платьем и дорогими мехами, а иные – массивными золотыми гривнами, занимали весь правый придел. В левом приделе стояли женщины и молились особенно жарко, не сводя глаз с темных ликов икон и с дорогих окладов. Впереди всех их, у левого клироса, на почетном месте, стояла высокая, дородная и уже немолодая боярыня с матовой белизной смуглых полных щек и с черными широкими бровями. Черные, с большими белками глаза ее неподвижно устремлены были через царские врата на престол, на котором стояла дароносица [9] , покрытая богатыми воздухами [10] ,
7
Амвон – возвышение в церкви перед алтарем, с которого читается Евангелие и произносятся проповеди.
8
Относящиеся к городским зажиточным сословиям, а также несущие службу при дворе князя или посадника.
9
Дароносица – сосуд в виде ковчега, служащий для хранения и переноса причастного хлеба, Святых Даров.
10
Воздух – пелена для покрытия в церкви сосудов со Святыми Дарами.
Женщина эта была – Марфа Борецкая, или Марфа-посадница. «Посадниками» и «посадницами» называли в Новгороде не только настоящих, действительных посадников и их жен, но и тех, которые когда-либо были на посаде – равно и жены их всю жизнь назывались посадницами.
– Дерзай, чадо! – уже в царских вратах обратился священник к нищему.
Слепец, продолжая посохом ощупывать пол, поднялся на амвон и, сделав перед царскими вратами три земных поклона, вошел в алтарь и остановился у престола.
– Дерзай, раб Божий Тихиче! – продолжал священник. – Ныне престолу Бога жива предстоиши.
Слепец еще перекрестился. Рука его дрожала.
– Простри руку твою, – подсказывал священник.
Слепой протянул руку. Глаза всех находившихся в соборе напряженно следили за ним. Глаза же Борецкой, казалось, пожирали дрожащую его руку.
Рука эта дотронулась до одного блюда, покрытого тафтой, – до правого. Разнородные ощущения прошли по лицам присутствовавших в церкви.
– Вознеси горе жребий сей, да узрят стоящий зде, – распоряжался священник.
Нищий поднял первое блюдо над головой. К нему подошел соборный протодиакон с орарем [11] на руке и, бережно взяв блюдо, возложил его себе на голову, как бы это был дискос с агнцем пасхальным [12] . Потом, вместе со священником, державшим в руках крест, он вышел из алтаря и направился к выходу из собора. За ними следовал тот седой боярин с золотою гривною на шее, который и прежде этого выходил на паперть. Это был посадник – глава Господина Великого Новгорода. Все глаза по-прежнему напряженно следили за движениями этих трех лиц.
11
Орарь – то же, что и орарий, принадлежность дьяконского облачения: широкая лента с крестами, которую дьякон во время службы носит на левом плече.
12
Плоское блюдо, тарель, на который кладут литургический хлеб, пресуществляющийся во время церковного обряда в плоть Господа Иисуса Христа – агнца. Все это рисует торжественность обстановки, при которой происходит чтение грамоты.
Выйдя на паперть, протодиакон снял с головы блюдо и подал его посаднику. Посадник снял с блюда тафту. Под тафтою оказалась свернутая дудочкою бумажка. Глава города развернул ее и прочел написанное на ней.
– Господине Великий Новгород! – громко произнес он, поднимая вверх бумажку. – Смотрите – вот жребий преподобного Варсонофия!
– Варсонофий! Варсонофий! – прошел говор по площади и по всему Детинцу.
– Не быть владыкой Варсонофию – не на него пал перст Божий.
Все заволновалось. Говор, хотя сдержанный, но могучий, как всколыхнутое бурей море, волнами ходил по всему пространству, занятому народом.
– Отца Пимена! Пимена во владыки!
– Не надо Пимена – он латынец!
– Феофила протодьякона! Феофила!
– В Волхов Феофила! Он московской руки… холоп княженецкий!
– Пимена в прорубь! Пимен похваляется: меня-де и в Киев пошлют на ставленье… я и в Киев пойду… Латынец он… литва хохлатая.
Между тем священник, протодиакон с блюдом и посадник воротились в собор. Первые два вошли в алтарь, где у престола все еще стоял слепой Тихик.
– Паки дерзай, раб Божий Тихиче! – провозгласил священник.