Господин Великий Новгород
Шрифт:
Потом пошли на стол рыбники, кулебяка с семгой, осетриной, налимом, уха – сиг в наваре из ершей. Рыбу ели руками, пальцы вытирали чистым рушником, положенным вдоль стола.
После рыбных последовали мясные перемены: утки, куры, дичь и венец всего – печеный кабан с яблоками.
Кондрат прищурился.
– По дороге свалили, под Новым городом!
– А хоть и подале – не беда. Нынче князь и зайцев травить не дает и птиц бить на Ильмере не велит!
– Ну, зайцы – то боярская печаль.
– Не скажи! – подал голос
Мастер добрый, а семья больша, дети – мал мала меньше, родители уже стары, и старуха больна у его. Дак он силья поставит, худо-бедно зайчишку принесет, щи наварят с мясом. Опеть же гоголь, утица тамо… чад-от семеро, ежель все с одного топора, много нать!
– Сейчас-то не ходит?
– Какое! Ходит и сейчас! Тут не хочешь – пойдешь. А только два раза силья обирали у его…
– Да. Сюда б его, мужики!
Скоро пошли шаньги с творогом, морошкой и брусникой, оладьи, пареная репа в меду, топленое молоко, сливки, белая каша сорочинского пшена с изюмом. Напоследи – кисель, пряники печатные, орехи, свои и привозные грецкие. Умел угостить Олекса.
Становилось шумно, гости все чаще прикладывались к меду и пиву. Уже и жонки, кроме Ульянии, с поклоном стали покидать стол.
Разгорелся спор. Захмелевшие сотрапезники осадили тысяцкого.
– Немцы за горло взяли, Кондрат!
– Доколе терпим?!
– Дождут наши бояра, что Святую Софию обдерут, и станет тогда Колывань Новым Городом, а Новгород Торжком.
– Да и то навряд!
– Слыхал, Кондрат, чего раковорци лонись учудили? Уже и Нарова ихняя стала?
– Молчишь!
– Поведешь когда? Все пойдем!
– Князя Ярослава надо спросить…
– Что немцы, что Ярослав – одна стать!
– Ну уж… Про князя такое! Бога вы не боитесь, мужики!
– А виру дикую на возах Клуксовичева чадь взяла почто? Ты наш тысяцкий, тебе ведать, тебе и виру брать, а не ему, псу!
– Ты наша защита! Князь что! Князю мы только на рати надобны!
– Тише, мужики, и нам нужны низовские полки!
– Нет, ты скажи, Кондрат, что Михаил Федорович думат?
– Посадник один не решает, мужики!
– А еще кто ле?
– Елферья Сбыславича, того знаем, наш воевода, а еще кто? Михаил Мишинич? Жирослав?
– Они решают за Новгород, а Новгород при чем?
– Владыка пока не благословит…
– Владыка тоже не весь Новгород!
– И вече…
– Без князя Ярослава мы что веник без обвязки, – вмешался Максим Гюрятич. – Попомните Олександра, мужики! Кабы не он, не стоять Нову-городу.
– Вы так, простая чадь другояк, порядок нужен!
– При Олександре был порядок! Пожни заял, села брал под себя! Да того всего мало, а вот что под татар ялись под число [17] , то обидно!
– Не видали вы татар, мужики,
– Видали, ездили в низовскую землю! Надо было ему брата Андрея спихнуть с владимирского стола, небось тех же татар назвал!
– Татары от бога посланы, по грехам нашим, – вставил голос кум Яков, – о них же прежде писано, и Мефодий, Патарский епископ, свидетельствует, яко сии суть изошли из пустыни Етриевьскыя, что меж востоком и севером.
17
Яться под число – записываться с целью обложения данью.
Так Мефодий глаголет: «Яко окончанию времен, явитися тем, яже загнал Гедеон в гору каменну, и попленят всю землю от Востока до Ефрата, и от Тигра до Поньтского моря, кроме Ефиопия!» А вот почто всех писали под число по дворам, по одину, то князь Олександр худо сделал! Вятшим легко, а меньшим трудно. Оттого у меньших и нужа, и преступници умножились, и пиянство, и чад своих в наймы в роботу дают!
– Весь Новгород возмутил, стояли за Жилотугом!
– Нет, нам с владимирцами в розмирье худо быть. Зайдут пути на Торжок, не пустят к нам обилья, насидисся!
– А князь Ярослав нам крест целовал, что того отступаются, что брат мой, Олександр, заял, а сам чего творит?
– В Новгороде иноземца утесняет – нам печаль! А во свои земли на проезд свободный от великого кагана ярлык добыл? Это как понять?
Максим тряс головой:
– Ну, разошлись мужики, уйми ты их, Олекса!
Ульяния то и дело предлагала самым разгоряченным закусить, выпить, но спор, утихнув, снова возгорался.
– Ярослав на Микифоре Манускиничи серебро поимал?
– Почто обидит гостей новгородских?
– Во всем только свою выгоду блюдет! От Воишелгова мятежа Литва во Плесков вбежала, хотели новгородцы иссещи их, дак не дал! Говорит:
«Крещены они Святославом». Добро! Ты, Гюрятич, не прекословь тамо, оба слушайта! Дак в то же лето пришел. Довмонт к плесковичам, и приняли его честью, и тоже окрестился во Плескове и на тую же Литву на поганую ратью пошел со плесковичами! Так Ярославу забедно стало, привел полки низовские:
«Хощю бо, на Довмонта, Плескову!» Было?!
– Едва возбранили ему!
– Было, мужики, дак мы же ему и отсоветовали: негоже тебе, княже, с нами не уведавшись, ехать во Плесков…
– А Довмонта знаем! Про него худого не скажет никто! Лонись Елферий Сбыславич с ратью и с Довмонтом, с плесковичами, ходил на Литву. Много повоевали и приехали вси здоровы. Да вот Якун был на той рати!
– Прежде того Литва Полоцк заняла, а сына Товтивилова упасе бог к нам, в Новгород…
– То не наша печаль его на стол сажать!
– Как не наша, мужики, как бояр его и самого принели всем Великим Новгородом, а Литва его прошала убить.