Господство
Шрифт:
Он оглянулся на Пенелопу, но та только слабо улыбнулась, пожала плечами и последовала за ними.
– Вам снятся сны, Дион?
– Всем снятся сны, – ответил он.
Мать Дженин засмеялась низким, знойным, хрипловатым смехом, который его в какой-то степени взволновал.
– Прошлой ночью мне приснилось, что я блоха и купаюсь в вашей крови…
– Дженин! – резко оборвала ее мать Марго.
Его руку наконец отпустили, и Пенелопа скользнула рядом с ним.
– Садись ближе ко мне, – прошептала она. – Я помогу тебе сориентироваться.
Они вошли в
В обеденном зале стоял громадный, почти королевский стол – настоящее место для торжественных церемоний. В комнате пахло чем-то незнакомым, присущим именно этому дому, и чужим. Дион сел рядом с Пенелопой почти в начале стола. Разговор перед ужином в гостиной был не столь уж неловок и напряжен, как он ожидал. Матери Пенелопы задавали обычные вопросы, какие задают родители, когда ты в гостях. Правда, с определенным подтекстом, побуждая его высказаться о намерениях насчет их дочери. Кажется, его ответами они остались довольны.
За ужином все было совершенно по-другому. В тот момент, когда они ступили в обеденный зал, все разговоры сразу же прекратились, единственное, что можно было уловить, – это легкое шлепанье босых ног по дощатому полу из твердой древесины, а за столом – едва слышные удары ложек о тарелки.
Дион откашлялся. Он намеревался сказать много, но успел произнести только что-то вроде комплимента матери Фелиции за превосходный суп. При этом голос его в застывшей тишине прозвучал так неуместно громко, что он немедленно отказался от всяких попыток вообще что-либо говорить.
Сидящая напротив мать Шейла взяла графин, стоявший между двух супниц.
– Может быть, немного вина? – спросила она Пенелопу почти шепотом.
Та с удивлением посмотрела на нее.
– Вообще-то я не собиралась…
– Но ведь сегодня особый случай. Кроме того, тебе уже почти восемнадцать. Я думаю, ты достаточно взрослая, чтобы немного выпить. – Она дразняще улыбнулась. – Ты живешь на винном заводе всю свою жизнь. Не говори мне, что никогда украдкой не попробовала его на вкус.
Пенелопа покраснела.
– Я не думаю, что ей следует сейчас пить, – процедила сквозь сжатые губы мать Фелиция.
Пенелопа благодарно улыбнулась ей за поддержку.
– Она может выпить, если пожелает, – сказала сидящая во главе стола мать Марго.
– Выпей немножко. – Мать Шейла наполнила бокал Пенелопы и вопросительно посмотрела на Диона. – А вам, Дион?
Он застыл на своем стуле, чувствуя себя исключительно неуютно. Уж ему-то приходилось наблюдать разрушительное действие алкоголя с весьма близкого расстояния, и поэтому возможность выпить не являлась для него ни свидетельством взрослости, ни вообще чем-то захватывающим. К алкоголю он относился однозначно отрицательно. Но обижать матерей Пенелопы ему тоже не хотелось.
– Только немного, – произнес он с сильно бьющимся сердцем.
Мать Шейла улыбнулась и налила.
Дион сделал глоток. Первый в своей жизни. Вино оказалось слабее, чем он ожидал, и более приятное. Прежде он никогда даже не попробовал спиртное, несмотря на то что
Но это вино было хорошим. Он сделал еще один глоток, на сей раз побольше.
За столом все снова погрузились в молчание. Мать Фелиция вышла проверить, как там цыплята, остальные продолжали есть суп, время от времени потягивая вино.
Дион первым расправился с супом и волей-неволей был вынужден допить вино. Он старался пить медленно, но как только бокал опустел, мать Шейла быстро наполнила его снова. Юноша даже не прикоснулся к нему, так как почувствовал себя странно – его слегка подташнивало, немного кружилась голова. Он посмотрел на улыбающихся матерей Пенелопы, и в голову пришла нелепая мысль, что его отравили. Что-то подсыпали в вино, чтобы убить и тем самым убрать его с дороги их дочери. Все это было до чрезвычайности глупо, просто безумие какое-то, но у него хватило здравого смысла понять, что это действие алкоголя. Теперь Дион сам ощутил его влияние на человеческий мозг, и это ему совсем не понравилось.
– Выпейте еще, – предложила мать Шейла, кивая в сторону нетронутого бокала.
Он покачал головой. Его мысли с трудом ворочались, как будто их перегрузили.
– Нет, с меня достаточно.
– Отчего же? – сказала мать Дженин.
Он почувствовал, как ее босая ступня потерлась о его ногу, лаская икру. Думать о чем-то сейчас было очень трудно. Он переглянулся с сидящей рядом Пенелопой, но та неуверенно пожала плечами в знак того, что не знает, как ему следует себя вести.
– Вам не нравится наше вино? – спросила мать Марго.
Молодой человек послушно поднял свой бокал, сделал глоток, одобрительно кивнул.
– Вино очень хорошее.
Затем отпил еще вина. Ощущения изменились: тяжесть в голове и тошнота исчезли, сменившись утонченным чувством приятного возбуждения, и это состояние ему понравилось.
Матери Пенелопы ему улыбались.
Мать Фелиция принесла цыплят.
Остаток ужина они провели в тишине.
После ужина Пенелопа сходила к себе наверх, переоделась в джинсы и футболку, и они вдвоем вышли в сад. Воздух был прохладен и живительно бодрящ, но Дион ощущал тепло внутреннего огня. «Это все алкоголь, – заключил он. – Интересно, смогу ли я вести машину? Очень хотелось бы знать».
Пенелопа привела его к каменной скамье, на которой они сидели в прошлый раз. Опершись спиной на стену, справа от себя Дион увидел прислоненные к ней несколько длинных дротиков, увенчанных сосновыми шишками, и нахмурился. Он не мог сказать почему, но они показались ему знакомыми, так же как и галантные поклоны женщин при встрече.
– У тебя добрые матери, – неторопливо произнес он. Ему показалось, что голос звучит сейчас как-то иначе, вроде бы громче, как будто через усилитель. «Интересно, заметила ли эту разницу Пенелопа?» – подумал он.