Госпожа де Шамбле
Шрифт:
Посторонний человек сказал бы, что в его взгляде сквозила ненависть, но я бы за это не поручился. Отчего же меня внезапно охватила ревность к аббату Морену, ревность, которую я не испытывал к мужу г-жи де Шамбле, невзирая на всю мою любовь к ней?
Я вспомнил, каким тоном Зоя сказала мне: «Ее сосватал священник».
С этого мгновения я не видел и не слышал ничего, что творилось вокруг.
Мой разум был низвергнут в пучину догадок.
Я заметил только, что во время богослужения священник дважды или трижды обернулся,
Всякий раз, когда он смотрел на меня, я чувствовал, как ледяная игла пронзает мое сердце.
Было ясно, что нам с этим человеком суждено возненавидеть друг друга.
После окончания службы священник, возвращаясь в ризницу, снова прошел мимо меня, как и перед венчанием, когда он направлялся к алтарю. Я невольно отпрянул и глядел ему вслед, пока он не скрылся из виду.
Однако и после ухода аббата я оставался во власти наваждения, будучи не в силах сдвинуться с места, так что Грасьену даже пришлось толкнуть меня локтем в бок со словами: «Ну же, пойдемте!», чтобы я стряхнул с себя оцепенение.
Грасьен подал руку своей жене, как он обещал, а г-жа де Шамбле, казалось, ждала, что я протяну руку ей.
Я быстро подошел к ней, взял ее под руку и, прижимая ладонь к своему сердцу, потянул графиню к выходу.
— Что вы делаете? — с удивлением спросила она.
— Я увожу вас прочь от этого человека, — сказал я, — он ваш злой гений.
— О! Молчите, молчите! — воскликнула Эдмея.
Я почувствовал, что она дрожит всем телом. Но, подобно мне, она ускорила шаг; подобно мне, она, казалось, спешила скрыться от священника.
XI
Я облегченно вздохнул, лишь когда мы вышли из церкви на свежий воздух и увидели дневной свет.
Впрочем, тут же произошло событие, без труда вернувшее мои мысли в обычное русло.
У дверей церкви Грасьена ждал почтальон. Он вручил ему письмо с гаврским штемпелем.
Послание гласило:
«Ваш дядя Доминик скончался. Он оставил Вам небольшой дом по адресу: Церковная улица, № 12. Перед смертью он изъявил желание, чтобы Ваш свадебный пир состоялся в этом доме.
Грасьен прочел письмо дважды.
— Надо же! — воскликнул он. — Вот так шутка!
Молодой человек передал письмо жене.
Зоя, прочитав, передала его графине.
Госпожа де Шамбле посмотрела на меня, и я понял, что она догадалась, в чем дело.
— Что вы на это скажете, госпожа графиня? — спросила Зоя.
— Да, что вы скажете? — настаивал Грасьен. — Я, например, нахожу, что нельзя так разыгрывать мужчину
— Возможно, это не шутка, — промолвила графиня.
— А что же еще? — спросил Грасьен. — У меня всегда, всю мою жизнь, был только один дядя — вот он! — и, слава Богу, он не думал мне ничего дарить. Не так ли, дядюшка?
— Это не имеет значения, — произнесла графиня, — давайте посмотрим на этот дом.
— Но ведь дом двенадцать принадлежит папаше Дюбуа! — воскликнул Грасьен.
— Этот человек продал трех сыновей, — заметила г-жа де Шамбле, — значит, он мог продать и свой дом.
Затем, обернувшись ко мне, она спросила с милой улыбкой, словно стараясь развеять мою тревогу, отчего бы она ни проистекала:
— Вы ведь со мной согласны?
— Разве я посмел бы в чем-то с вами не согласиться? — ответил я. — Пойдемте туда!
— И все же… — начал Грасьен.
— Делай, что тебе говорят, дуралей! — перебила его Зоя. — Наверное, кто-нибудь мог бы посмеяться над нами, если б захотел, но кому придет в голову смеяться над госпожой графиней?
Произнеся это, Зоя посмотрела на меня.
— Видит Бог, что это не я, — был мой ответ. — Итак, если госпожа графиня рискнет попытать удачу вместе со мной, я покажу ей дорогу.
— Пропустите господина де Вилье, — сказала Зоя и отошла в сторону.
Нас с графиней пропустили вперед.
Через пять минут мы подошли к дверям дома № 12.
В доме царило оживление — слуги из гостиницы «Золотой лев» во главе со своим хозяином заканчивали накрывать столы в мастерской нижнего этажа, стены которой были увешаны столярным инструментом: пилами, рубанками, фуганками, стамесками и т. п. Кухня пылала жаром, а маленькая столовая, превращенная в буфетную по случаю торжественного события, являла взору расставленные полукругом разнообразные вина для праздничного обеда и завершающего его десерта.
— Черт возьми! — воскликнул Грасьен, окинув мастерскую беглым взглядом. — Дядя Доминик знает толк в жизни!
— Значит, — весело отозвалась Зоя, — первый этаж тебя устраивает?
— Ну да, вполне, — ответил Грасьен, — здесь все очень мило.
— Надо бы осмотреть и второй этаж, чтобы узнать, так же ли он придется вам по вкусу, — предложил я.
— Ну, конечно, — сказала Зоя, взяв мужа за руку, — давайте поднимемся на второй этаж.
— А вы не хотите на него взглянуть? — окликнул Грасьен пришедших на свадьбу юношей и девушек.
Затем он обратился ко мне и графине:
— Вас я не принуждаю; думаю, что вы и так уже все видели.
Графиня собиралась ответить «нет», но я остановил ее.
— Позвольте попросить вас принять участие в сюрпризе, который мне удалось устроить, сударыня, — сказал я, — и если этот пустяк заслуживает награды, я буду вдвойне счастлив получить ее от вас — в таком случае, награда значительно превзойдет величину заслуги.