Госпожа де Шамбле
Шрифт:
Притом, как уже было сказано, я претендовал лишь на душу графини, и моя тихая, нежная любовь отчасти была похожа на чувство брата к сестре. Когда я услышал, как маленькая Элиза называет г-жу де Шамбле «матушкой», мое сердце болезненно сжалось не из-за мысли о супружеской близости, в результате которой появился на свет ребенок, а из-за сожаления о том, что часть этой души, которой я хотел обладать безраздельно, уже отдана материнской любви.
Как я был счастлив, узнав, что Эдмея, сирота с юности и почти что вдова в замужестве, не дорожит
Когда я вернулся в Эврё, мой безмятежный вид удивил Альфреда.
— Прекрасно! — воскликнул он. — Можно не спрашивать, весело ли прошла свадьба и была ли там дама нашего сердца.
— Какая свадьба? — спросил я Альфреда (ведь ему ничего не было сказано перед моим отъездом).
— Полно! Свадьба столяра Грасьена с Зоей, молочной сестрой госпожи де Шамбле.
— Откуда ты знаешь, что я ездил на свадьбу?
— Я установил за тобой слежку.
— Как! Ты установил за мной слежку?
— Да, я пробую свои силы. Мне захотелось проверить, смогу ли я командовать отрядом шпионов.
— Я не понимаю тебя. Во всяком случае, я надеюсь, что, если ты шпионишь за мной, значит, тебе это выгодно.
— Ты сейчас все поймешь, дружок. Человек, которого ты видишь перед собой, в данный момент возделывает поле, где растут деревья с золотыми яблоками. Это поле называется избирательной кампанией. Дело в том, что умер один из депутатов от департамента Эр, и я хочу вступить в борьбу за его место. Я уже составил циркуляр, вот он. Я обещаю своим избирателям железные дороги, мосты и каналы.
Я собираюсь превратить Эврё в Венецию, а из Лувье сделать Манчестер. Ты понимаешь, что, как только меня изберут, я буду довольствоваться скромным бюджетом в восемьсот миллионов! Ты также знаешь, что с моими деловыми способностями и ораторским даром я ненадолго задержусь в простых депутатах. Я буду участвовать во всех комиссиях, меня назначат членом Государственного совета, и, при первой же смене министерства, я ухвачу портфель министра. Ты согласен, что такому выдающемуся руководителю, как я, больше всего подходит портфель министра внутренних дел? Сам префект полиции, пребывающий на Иерусалимской улице, будет у меня на посылках. Так вот, дружище, послушай: мне сообщили, что господин Макс де Вилье, несмотря на свою общеизвестную дружбу с бедным принцем, которого мы имели несчастье потерять, замышляет что-то против правительства…
— Как! — прервал я друга. — Я замышляю что-то против правительства?
— Дай мне договорить! Я не утверждаю, что ты готовишь заговор, а полагаю, что меня лишь предупредили об этом. Стало быть, мой долг — доказать твою вину или оправдать тебя. Поэтому я приставил к тебе шпионов, чтобы мне докладывали о том, что ты делаешь каждый день, каждый час и каждую минуту. Не хочешь ли взглянуть на отчет о твоих делах и поступках, приложенный к твоему досье?
— Конечно, хочу.
— Вот он:
«Макс
Как видишь, первые показания не в твою пользу.
— Однако, мой дорогой Альфред, — попытался я возразить, — я ходил к господину Дебросу вовсе не для того, чтобы говорить о политике, я ходил к нему…
— Ах! Если ты скажешь, зачем туда ходил, я не смогу похвастаться, что разгадал причину твоего визита.
— В таком случае, продолжай.
— Слушай:
«Поскольку беседа происходила с глазу на глаз, мы не знаем, говорил ли вышеупомянутый Макс де Вилье о политике. Очевидно лишь, что в результате этой беседы была заключена сделка о покупке поместья Жювиньи. В тот же вечер г-н де Вилье отправился в Париж и привез оттуда сто двадцать тысяч франков».
Это так?
— Ну да, с чем я тебя и поздравляю, будущий господин министр внутренних дел.
Альфред снова уткнулся в отчет и продолжал:
— «Наняв экипаж в Алансоне, он поехал в поместье Жювиньи и прибыл туда около трех часов пополудни».
Ну как?
— Продолжай, дружище, ты уже достиг в моих глазах уровня господина Ленуара.
— Продолжаю:
«Он осмотрел имение и переночевал там, а затем вернулся в Эврё после шестидневной отлучки. В день своего возвращения он понес г-ну Бошару, ювелиру с Большой улицы, кольцо для оценки, но не продал украшение, а купил венецианскую цепочку и повесил вышеупомянутое кольцо на шею».
Я невольно покраснел, и Альфред это заметил.
— Я не спрашиваю тебя, правда это или нет, а продолжаю читать отчет:
«Господин де Вилье снова отправляется в Берне и останавливается в гостинице „Золотой лев“, а затем оформляет у метра Бланшара договор о покупке домика на Церковной улице за три тысячи франков. Поехав в Лизьё, он покупает там столярный инструмент и мебель».
Далее следует перечень столярного инструмента и мебели, которые ты приобрел… Хочешь проверить?
— Нет, незачем. Мне кажется, что ты уже вырос до уровня господина де Сартина.
— Погоди, слушай дальше:
«Вернувшись в Берне, он расставил в только что купленном доме мебель и разложил инструмент, затем заказал свадебный обед в гостинице „Золотой лев“, при условии что праздничный стол будет накрыт в доме на Церковной улице».
— Я должен признать, что ни одна мелочь не ускользнула от твоих проницательных помощников. Теперь остается выяснить, что я делал начиная с позавчерашнего дня.