Госпожа его сердца

Деламир Дженнифер

Джеффри Сомервилл сердито взглянул на своего спутника. Легкомыслие Джеймса Симпсона порой выглядело совершенно неуместным, однако он оставался верен себе в любой ситуации. Даже тогда, когда перед ним лежала молодая женщина, только что сбитая их экипажем, точнее – экипажем Джеффри, в котором ехали они оба. Эта девушка шла через улицу, не глядя по сторонам. Кучер в последний момент успел совершить крутой маневр, и она не попала под тяжелые копыта лошадей, но переднее колесо экипажа задело ее и швырнуло на пешеходную дорожку словно

пустую корзину из ивовых прутьев.

Джеффри опустился на колени, осторожно приподнял голову женщины и убрал волосы с ее лба. Кровь, струившаяся из раны на левом виске, заливала бледное миловидное лицо и алела в белокурых прядях.

Ее глаза были закрыты, но грудь едва уловимо поднималась и опускалась в такт прерывистому дыханию.

– Она жива, – с облегчением сказал Джеффри. – Но рана очень серьезная. Надо немедленно послать за доктором.

Джеймс взбежал по ступеням ближайшего особняка и постучал в дверь тростью. Обернувшись, сказал:

– Прежде всего надо немедленно перенести ее в дом. Мы привлекаем внимание публики, а моя тетушка не выносит даже намека на скандал.

И правда, прохожие смотрели на них с нескрываемым любопытством. Кто-то останавливался, кто-то – нет, но никто не предлагал помощи. А одна нарядная молодая особа брезгливо поморщилась, отвернулась и, поторопив своего спутника, устремилась прочь – словно увидела посреди фешенебельного района Мейфэр не жертву несчастного случая, а чумной барак. Печально, но факт: обитатели столицы Англии мало напоминали добрых самаритян. Джеффри провел в Лондоне шесть месяцев и каждый день сталкивался с полным равнодушием к человеческим страданиям. Он перестал этому удивляться, но по-прежнему испытывал огорчение и возмущение.

Кажется, только кучер проявлял искреннее сочувствие. Хотя, может быть, это было чувство вины. Придерживая лошадей, он с тревогой наблюдал за Джеффри и, перехватив его взгляд, сказал:

– Прямо не знаю, как так получилось, милорд. Она словно из-под земли выросла.

– Вы ни в чем не виноваты, – успокоил его Джеффри и, достав носовой платок, осторожно промокнул кровь, сочившуюся из раны на виске. – Срочно отправляйтесь на Харли-стрит и привезите доктора Лейтона.

– Да, милорд. – Кучер заметно повеселел и живо взобрался на козлы. – Я мигом.

Джеффри пытался понять, не получила ли девушка еще каких-нибудь повреждений. Его сдерживала необходимость держаться в рамках приличий, но он все-таки решился на беглый осмотр и, слава Богу, не обнаружил переломов.

Джеймс снова постучал. Внушительная черная дверь наконец приоткрылась, и на пороге возникла худощавая фигура дворецкого леди Торнборо.

– Хардинг, дайте пройти, – потребовал Джеймс. – У нас дорожное происшествие.

Увидев женщину, истекающую кровью у безупречно чистых ступеней особняка, Хардинг не стал задавать лишних вопросов. Быстро оценив ситуацию, он отступил в сторону и широко распахнул дверь.

Джеффри

же осторожно взял девушку на руки. Она была очень худой и почти ничего не весила. Ее золотистые волосы резко выделялись на фоне его черного сюртука. А почему она без шляпы? Джеффри огляделся по сторонам и увидел на мостовой жалкие остатки соломенной шляпки. Когда голова девушки безвольно качнулась и упала ему на грудь, у него сжалось сердце. Что это было? Сострадание? Да, конечно. Однако к состраданию примешивалось еще какое-то чувство, которое не поддавалось определению.

– Кровотечение не останавливается, – заметил Джеймс. – Передай-ка ее кому-нибудь из слуг, иначе твой сюртук будет безнадежно испорчен.

– Меня это не волнует, – ответил Джеффри. Он испытывал странную потребность заботиться об этой женщине, хотя понятия не имел, кто она такая. В конце концов, ее сбил именно его экипаж, пусть даже виновницей происшествия была она сама. И он просто не мог передать ее кому-нибудь другому. Нет, ни за что на свете.

Стиснув зубы, Джеффри перешагнул через кровавые пятна и понес девушку в дом.

В просторном холле Джеймс обратился к дворецкому:

– Хардинг, леди Торнборо дома?

– Нет, сэр. Но мы ожидаем ее с минуты на минуту.

Джеффри давно знал семейство Торнборо и считал здешнего дворецкого человеком весьма разумным.

Кроме того, Хардинг сохранял завидное спокойствие при любых обстоятельствах. Это ценное качество годами выковывалось детскими эскападами Рии, внучки леди Торнборо, а затем было отшлифовано до блеска подвигами до сих пор не повзрослевшего Джеймса.

Вот и сейчас Хардинг вел себя так, словно в этот дом каждый день приносили полумертвых незнакомых женщин. Кивнув в сторону лестницы, он бесстрастно осведомился:

– Вас устроит диван в розовой гостиной, сэр?

– Более чем, – заверил Джеймс.

Провожая их наверх, дворецкий окликнул стоявшую в холле молоденькую горничную и распорядился:

– Мэри, принеси нам воду и полотенце. И передай Джейн, чтобы она немедленно вымыла ступени перед парадным входом.

На пороге гостиной их встретила еще одна горничная. Следуя указаниям Хардинга, она быстро расстелила на диване покрывало, чтобы защитить дорогую обивку.

Джеффри бережно опустил свою хрупкую ношу на диван, а сам сел рядом на низенькую скамейку для ног и снова промокнул кровь носовым платком.

Вокруг глубокой раны разрасталась багровая припухлость. Дело принимало все более угрожающий оборот.

– Черт знает что такое… И как ее угораздило шагнуть прямо под колеса экипажа? – сокрушенно качая головой, пробормотал Джеффри, совершенно не отдавая себе отчета в том, что произнес эти слова вслух.

Джеймс, разумеется, не мог промолчать.

– Друг мой, выбирай выражения, – призвал он с напускной строгостью. – Тут присутствует дама.

– Она без сознания и вряд ли слышит меня.