Госпожа Марика в бегах
Шрифт:
С одним разделалась тут же, отойдя лишь к витрине ближайшей лавки. За стеклом окна-витрины красовалось оно: роскошное синее бархатное платье, расшитое речным жемчугом и полупрозрачным стеклярусом. Верхняя юбка по моде приподнята спереди, открывая нижнюю из плотного льдисто-голубого атласа, который будто светился, контрастируя с богатым глубоким оттенком бархата.
'Ндааа...
– вздохнула я, слизнула с подбородка потек соуса, и принялась за второй пирожок, продолжая рассматривать платье.
– Не носить мне такого, но получить-то эстетическое удовольствие от созерцания могу? Как тут интересно складка на талии заложена... красивые волны по подолу... воротничок
На улице уже темнело, из лавки вышла женщина в строгой, но изящной форменной одежде и, гремя ключами, стала запирать дверь, недовольно поглядывая на меня. Смутившись, я отвернулась от витрины и оглядела другую сторону улицы. Милое кафе на углу, полным полно нарядных девиц с кавалерами при шляпах, смех и веселье; рядом уже закрытые ставни бакалейной лавки, а по ступеням вниз, в полуподвал - галантерейный магазинчик, вывеска которого упирается в маленькое светящееся окошко. Еще работает?
Перебежав улицу, помедлила у ступеней, но решила спуститься. Колокольчик оповестил моем появлении приказчика за прилавком - тот вскинул голову, окинул меня заинтересованным взглядом, который, впрочем, быстро угас. Молодой человек вернулся к своему делу - сортировке ниток на огромном панно, работы ему хватит надолго, можно не торопиться. Я вертела головой, осматриваясь - дамское счастье как оно есть. Мягкая пряжа всех цветов, свертки ткани на высоких стеллажах, кружева и шитье, фурнитура, катушки, иголки, пяльцы... Честно говоря, за последние шесть лет я деньги тратила разве что у мясника, да в бакалейной лавке, а тут прямо руки зачесались!
– Заметно, - не поднимая головы бросил мужчина.
– Я что, начала думать вслух?
– я покраснела и прикрыла рот рукой, чтобы не брякнуть чего-нибудь еще в том же духе. Но тот лишь пожал плечами, не отрываясь от работы.
Как потенциального покупателя меня явно не рассматривают, но хоть не выгоняют, приняв за нищенку. С внешним видом надо что-то делать, иначе искать работу придется до следующих заморозков. Сейчас, в начале весны, у меня есть небольшая фора перед теми сельскими жителями, что не ринулись в город сразу, а остались сеять поля, ухаживая за скотом. Что ж... кажется, у меня есть план.
– Будьте добры: отрез ткани на сорочку, вон той, полосатой, нитки в тон две катушки, нитки потолще темно-синие три катушки, полдюжины иголок...
Приказчик вскинулся, посмотрел на меня более внимательно, и начал молча собирать товар по моему списку в бумажный пакет. Тем временем мой мозг пересчитывал вероятность найти работу за неделю, минимальный рацион на день и цены на уголь в Демее. По всему выходило, что сев на строжайшую диету из печеной картошки и пирожков и тратя не более фалькона в день, я смогу просуществовать в этом городе от силы недели три, после чего меня ждет паперть.
– Одиннадцать даймов. Еще что-нибудь желаете? Ленты? Воротнички? Пуговицы?
– он выразительно посмотрел на корсаж моего замызганного пальто, который давно потерял всю фурнитуру и держался теперь на пришитых мною завязках.
Я задумалась, закусив губу. Хотелось всего и сразу, особенно после сегодняшних наблюдений за горожанками, после брезгливых взглядов дамочек на рынке. За прилавком же мое молчание истолковали по-своему:
– Знаете, я могу предложить вам за практически смешные деньги тесьму и кружево на манжеты. Это, конечно, не ручная работа, фабричный станок, вблизи смотрится грубовато, но если обыграть... то будет очень достойно.
– Сколько, осмелюсь спросить?
– Пол фалькона за кружевную ленту в локоть, четверть
– Беру тесьму и пуговицы, - решилась я.
– Шесть локтей синей и два зеленой. За кружевом еще вернусь, спасибо за предложение, сударь.
Выкручусь как-нибудь, поголодаю ... Или померзну. Может весна придет раньше и вообще не придется топить камин, а готовить не буду, на улице тоже можно перекусить.
– Один фалькон, три дайма, пожалуйста, - я с грустью протянула деньги, кошелек стал заметно легче. Глядя на мое постное лицо, приказчик, кажется, недовольно покачал головой.
– А это подарок в честь первой покупки.
Пододвинув ко мне шуршащий коричневый пакет с моими приобретениями, он аккуратно опустил в него маленький сверток.
– Это небольшой сюрприз, посмотрите дома, - он хитро улыбнулся.
– Из нашего магазина не принято выходить с таким унылым видом. Примите наш комплимент.
Кажется, день может закончиться вполне неплохо. Я благодарно улыбнулась ему.
– Спасибо!
– мы раскланялись друг другу.
* * *
Бессонная ночь, уже под утро три часа на диване в приемной нового шефа, кофе и бутерброды, которыми ежедневно снабжает мадам Морель, сердобольная старушка из архива. А перед глазами пляшут строки формуляров, криво-косо заполненных дежурными офицерами. Чудовищные грамматические ошибки не идут ни в какое сравнение с полным небрежением к регламенту, предписывающему быть 'точным, кратким и правдивым'.
Двадцать лет назад, когда Ройс только мечтал о юридической академии и рассчитывал разве что на место нотариуса в родном уездном городке, служители закона имели весьма сомнительную репутацию. В народе было не принято полагаться на честность и добросовестность следователей, те брались за дело только после мзды и с условием, что обозначен подозреваемый. В крайнем случае, если взятка была особенно желанна (не всегда платили деньгами, иногда и натуральным продуктом), то могли и отловить на улице какого-нибудь пьянчужку, да навесить на него происшествий. Работали по архаичной средневековой системе донос-дознание, и иных причин для возбуждения дела не видели.
Ситуация изменилась с приходом нынешнего главы полиции округа Демей, на тот момент обер-полицмейстера, а теперь уже Директора, господина Хальца. Типичный уроженец Дреттехорна, застегнутый на все пуговицы, педантично следующий уставу, он не давал спуска подчиненным. Количество внутренних расследований полиции выросло за первые полгода его службы в семь раз! Чистка рядов правоохранительных органов дала свои результаты - места уволенных сотрудников заняли азартные, предприимчивые выпускники провинциальных училищ и колледжей, которым до прихода к власти Железного Хальца, было не пробиться в городе. Чтобы высоким чинам и впредь неповадно было комплектовать штат одними родственниками да протеже, была выделена квота для приезжих. Собственно говоря, по этой квоте частный пристав Клебер и оказался в славном Демее.
Системный подход господина Хальца импонировал молодому человеку, отец которого был земляком Директора и прививал ему ту же дотошность и принципиальность с младых лет. Хотя поначалу этот факт биографии даже сыграл против Ройса: с одной стороны, обратив на себя внимание начальства, он попал в самый низ карьерной лестницы, пропустив разве что службу квартальным надзирателем, что с его дипломом было бы просто унизительно. Но хоть слухи о землячестве не поползли дальше - на такое место по блату не устраивают.