Госпожа победа

Чигиринский Олег

— Если мы продержимся три часа, — добавил Верещагин, — наш отход прикроют «Корнилов» и «Алексеев». И… Все равно катера за нами раньше прислать не смогут.

Ровенский сощурился.

— Вы, как я посмотрю, большой мастер жечь за собой мосты.

— Сэр! — из «Владыки» выбрался Гусаров. — Советские командиры согласны на переговоры.

* * *

Странное дело: в своих интервью полковник Верещагин очень вскользь говорит о самом главном: каким образом Корниловской дивизии удалось эвакуироваться из Одессы. Если верить советским источникам, натиск красных бойцов был отчаянным, а сопротивление крымцев отдавало безумным фанатизмом. Но все

равно не вытанцовывается. Как-никак, больше сотни танков против одной ракетной батареи. Как-никак, больше двухсот БМП против двадцати трех «Святогоров» и сорока «Воевод». Как-никак, два артполка против жалких двух батарей, и то неполных. Как-никак, четыре тысячи солдат против — пятисот с небольшим; да, профессионалов, — но до упора уставших и издерганных.

«Генерал Корнилов» и «Генерал Алексеев» огнем прикрыли отход группы на катерах морской пехоты, но каким образом группе удалось продержаться необходимое время? Конечно, красные не знали, где белые и сколько их, а белые продолжали держать их в неведении, но первая же серьезная атака расставила бы все по местам.

Вот из этой позиции командир Корниловской дивизии вызвал командиров 84-й и 150-й дивизий на переговоры.

Переговоры продолжались долго и закончились странно: с одной стороны, перемирия достигнуто не было, красные атаковали. С другой стороны, подсчитав потери обоих противников по итогам этой атаки, приходишь к невольному выводу, что потери могли быть и больше. Гораздо больше. Одной артиллерии красным хватило бы, чтоб разметать половину корниловцев, а вторая наверняка сумела бы прорваться к их позициям и, простите за штамп, погибла бы как волк — сцепив зубы на горле врага. Представляя себе в ближнем бою мальчишек-призывников с одной стороны и озверевших егерей, добровольцев и коммандос — с другой, это видишь более чем ясно.

Опять же, не имея возможности провести как следует артподготовку перед прорывом, корниловцы вполне могли заменить ее ударом фронтовой авиации, ибо уцелевшие авианосцы, на палубах которых расположились «Кречеты» и «Сапсаны», еще не отошли настолько далеко, чтобы не поспеть к месту действия в течение десяти минут. Однако авианалета на Черноморское не было…

Согласно советским источникам, корниловцы удерживали оборону достаточно долго, чтобы все пробились в порт, погрузились на корабли и уехали. После чего они были окружены у Черноморского и триумфально сброшены в море (очень кстати поблизости оказались крымские десантные катера морской пехоты). «Золото-погонный драп» бессчетное количество раз сравнивался в прессе с аналогичным «драпом», имевшим место 60 лет назад. Но если отбросить пропагандистскую шелуху, то истине будет соответствовать все-таки не фраза «белогвардейский десант был разгромлен», а фраза «белогвардейский рейд удался».

А в крымских источниках этот бой, казалось бы, триумфальный, тоже изложен более чем конспективно, что наводит любого беспристрастного исследователя на мысль о дезе, которую обе стороны подготовили вместе, чтобы врать всклад.

А если что-то кажется единственно возможным по логике вещей — это значит, что, скорее всего, так оно и было…

* * *

…Этот чемоданчик ужасно походил на те, в которых международные курьеры «Де Бирс» перевозят продукцию своей фирмы. Его доставили со специальным рейсом из Симфи, после чего он перекочевал в КШМ командира дивизии.

Верещагин, настоявший на разговоре с обоими командирами дивизий vis-a-vis, попрощался с полковником Ровенским за пятьдесят метров от назначенной точки: мостика через дренажную канаву.

— Значит, если что… — Артем не стал уточнять. — Начинайте.

Командовать дивизией будете вы.

— Можно спросить, Арт…

— Да? — Верещагин повернулся.

— Зачем вы таскаете под ремнем второй пистолет?

— Это «кольт» отца… вроде как талисман.

— Понятно… Удачи вам.

Верещагин кивнул и отправился к точке рандеву.

Чемоданчик был за спиной, в заплечном мешке. В левой руке было нечто, похожее на маленькую ручку, стержень которой убирается и выдвигается нажатием пружинки. Очень многое зависело от этого чемоданчика, и от этой пружинки, и от него самого… И все пойдет прахом, если решит выслужиться какой-то дурной снайпер с той стороны.

К мостику приближались двое. Плохо будет, если в красных командирах взыграла спесь, и они послали «шестерок». Очень плохо.

Он вышел на мостик первым, поставил вещевой мешок у ног и стал ждать.

Шлыков, как его и просили, отъехал на позицию. Поперек дороги стоял «скарабей», где ждал Гусаров. Красные командиры подкатили на штабной БМП со свитой.

Редкие расчёхранные облачка висели в небе, уже подсвеченные красным. Жара и безветрие. Артем снял берет, вытер лоб: к черту формальности. С некоторым удовольствием заметил, что его жест со своей фуражкой повторил один из командиров — генерал-майор; Шарламян, напомнил он себе. Значит, второй, с погонами генерал-полковника, — командир 150-й мотострелковой дивизии Дударев.

Остановились на середине моста, напротив друг друга.

— Полковник Верещагин, — Артем надел берет и откозырял. — С кем имею честь?

— Генерал-майор Шарламян…

— Генерал-полковник Дударев…

Он всматривался в лица, искал признаки усталости, неуверенности, может быть — страха…

Можно ли дослужиться до командира дивизии в СССР — и остаться честным человеком? Насколько сильным должно быть искушение? Глеб, скорее всего, рассмеялся бы ему в лицо на то предложение, которое он собирался сделать комдивам — но честность Глеба не была подточена десятилетиями соблазнов… Потому он и был капитаном, а они — генералами…

Артем присел на бетонный блок ограждения, поставив свой рюкзачок между ног, сделал приглашающий жест в сторону блока напротив. Комдивы переглянулись и сели.

— Давайте так, господа… — сказал он. — Сначала я опишу вам наше положение — каким оно вам рисуется… Положение раковое. Всю нашу технику вы уже сосчитали, численное превосходство в людях за вами, первые части 169-й дивизии уже в Николаеве. Наши авианалеты тормозят их ненадолго. Вы можете нас здесь стереть в порошок. Мы, конечно, попытаемся прорваться в порт. Девять против одного, что нам это не удастся. Мы красиво подохнем в Черноморском, по пути раздолбав все, что сможем раздолбать. А после того как отчалят ребята, удерживающие порт, по городу пройдется артиллерия флота и авиация. Это я вам обещаю. Но вы этого не увидите, потому что сначала отработают по вашим позициям. Не думаю, что при таких раскладах вы получите какие-то награды. Скорее наоборот: такие потери очень отрицательно скажутся на вашей карьере… Это с одной стороны.

Верещагин свободной рукой расшнуровал завязки рюкзака и открыл взорам другой договаривающейся стороны чемоданчик, обтянутый черной, уже порядком поцарапанной кожей. Набрал на крышке код и открыл замок.

— Это — с другой стороны, — сказал он, давая возможность оценить увиденное. — Не волнуйтесь, в бинокль этого с ваших позиций разглядеть нельзя.

Генералы молчали, и каждая новая секунда молчания падала с плеч Артема свинцовой гирей: он выиграл! Если бы он проиграл, ему сразу сказали бы: убери-ка ты это подальше, господин полковник…