Госпожа поневоле или раб на халяву
Шрифт:
Неуемная как все дети и женщины одновременно, она принялась заваливать меня абсолютно ненужной информацией: как зовут ее, ее маму, бабушку, кем работает папа, в какой садик она ходит и почему сегодня не пошла (что такое садик и почему туда должны ходить дети, я не стал уточнять), познакомила со своим плюшевым зайцем и начала настойчиво пытать меня.
— А как тебя зовут? А сколько тебе лет? А ты с Аленой дружишь? Ну как взрослые, да? А…
Пришлось быстро заткнуть ей рот шоколадкой и скормить почти всю.
За время моего допроса патлатого
Опоздал, змей-искуситель, мы уже с утра подобное удовольствие поимели, до изжоги!
Спокойно приняв подношение, мышка тут же водрузила его на столик, порезала на небольшие кусочки и радостно объявила: "Девочки, угощайтесь!". Жухлость спал с морды, но, задрав виртуальный хвост, принялся раскручивать им вензеля и заливаться соловьем. Когда он третий раз назвал мою мышь "Аленушкой", я очень выразительно ссадил со своих ног девочку и двинулся в его сторону.
Мышь, заметив мой маневр, быстро выдала тарелку с тортиком, заняв мне рот и руки, а сама вежливо оттерла несчастного в сторону двери, потому что: "Мишенька, вам же надо заниматься очень важной работой. Я не буду отнимать у вас время, Мишенька, это не солидно!".
Алена:
День прошел на удивление мирно и… мило. Чертенок великолепно устроился в дамском коллективе, причем если пожилые леди спокойно изливали на него материнский инстинкт, а мелкие кокетки старшего детсадовского возраста не менее уверенно строили глазки и через одну допытывались, не хочет ли он на них жениться… то дамы "средней весовой категории" просто млели и томно вздыхали. По всей видимости они сочли чертенка моей частной собственностью (знали бы они, насколько буквально правы!) и на чужое рук не распускали. Только взгляды и вздохи.
Меня это и забавляло и слегка раздражало одновременно. Потом я увлеклась работой и стало не до охраны чертячьих прелестей. В конце концов, от шоколада, пирожков и маленьких девочек еще никто не умирал.
А потом ко мне забежал Тошка и вредный демон надулся. Здрасте вам с кисточкой! Лопать чужие конфеты тоннами, и улыбаться, как чеширский кот на миску сметаны, это можно, значит. А чаю налить… моему приятелю — а Тошка действительно приятель, очень хороший, и нас обоих это полностью устраивает — так "оне" не захотели. Ребенок, блин.
Ну, а потом был перерыв между двумя группами, Мишенька с тортиком, от которого пришлось избавляться в срочном порядке, пока Владис его не слопал, вместе с кулинарным шедевром… второе занятие, ребята-программисты, заглянувшие на огонек всей компанией…
Владис, на удивление, толпу парней принял гораздо спокойнее, чем того же Мишеньку. Оглядел их всех, потом перевел взгляд на меня, фыркнул и устроился на подоконнике, наблюдать сумерки в городе. Изредка, когда мы все (ну, то есть, я) слишком громко смеялись — поворачивался, оглядывал нас и снова возвращался к виду за окном.
Я
— Хочешь, пройдемся пешком? — спросила я Владиса, когда мы уже сдали ключи дяде Ване и выбрались из здания. — Можно через парк.
Он кивнул, посмотрев на меня как-то странно… больше всего в его взгляде было чего-то очень похожего на благодарность.
Я не люблю холод и слякоть, и вот парадокс, при этом очень люблю осень. Вот такую, как сейчас. Влажный, свежий воздух, нежные переливы фонарных нимбов в мелкой, почти не ощутимой мороси. Мокрые дорожки в парке, и льющееся на них с неба золото последних осенних листьев.
Мы просто шли, молча, и как-то незаметно взявшись за руки, через это сумеречное безвременье. Редкие силуэты встречных растворялись в нашем молчании, как кусочек сахара в крепком, густо-янтарном чае.
И почему-то было так… немного грустно, спокойно и хорошо.
— Устал, мой хороший? — спросила я, когда кованные ажурные ворота парка тихо всплыли из лиственной дымки. И даже не удивилась тому, как назвала чертенка. Так естественно оно вплелось в этот парк и этот вечер.
Владис взглянул на меня с легким удивлением, а потом как-то горестно вздохнул и, отвернувшись, угукнул, при этом не отпуская моей руки.
— Я тоже… длинный день был. Пойдем, до дома уже недалеко.
Мы так и молчали всю оставшуюся дорогу, рука в руке, теплые пальцы под влажной кромкой рукава. Даже на лифте поднимались в той же уютной тишине.
И только перед дверью громкое бряканье ключей как будто слегка разогнала дымку поздней осени. Мы вошли в квартиру, и…
— А я специально дожидалась, — Эмма Львовна величественно повела пепельно-седыми кудельками, уложенными в строгую прическу и качнула элегантно-эффектными бриллиантиками в ушах. Вообще моя "домомучительница" больше смахивала на английскую королеву, чем на приходящую поломойку. Даже рост в метр с… прической ей не мешали. Туфли на каблуках, классический брючный костюм, старинная брошь у воротничка белой блузки и очки в тонкой золотой оправе, на цепочке. Поверх которых пожилая дама сканировала появившегося на пороге чертенка, пронизывающе и безжалостно, как поисковый радар — вражескую эскадру.
— Берем, — вынесла она вердикт ровно через минуту пристального изучения. — Козел, эгоист, каких мало, бабник и засранец. Но своего не отдаст. Настоящий мужик. Значит, воспитаешь, в крайнем случае, будешь дрессировать. Научу, — она посмотрена на мой открытый рот и выпадающие из очков глаза и строго припечатала: — Анжельена! В кои-то веки тебе попался нормальный экземпляр с приличным экстерьером! Будь любезна вспомнить, что ты женщина, а не шлифовальный станок, и принять меры к удержанию!