Госпожа-Рабыня, или Эльфы не влюбляются
Шрифт:
Утром женщина с противным голосом вернулась.
“Просыпайтесь, Мисс Мур, я принесла вам завтрак. Думаю, вы уже достаточно окрепли для диетической еды.” — пропела медсестра и передо мной возникла стойка с подносом, заставленным какой-то жижей и разноцветными баночками.
“Я добыла для вас несколько видов желе. Ваш муж говорил, вы любите сладкое.” — словно раскрывая великую тайну прошептала она, и я чуть не подавилась тем, что сунули мне в рот.
“Какой муж?” — прохрипела я откашлявшись.
Медсестра сочувственно
“Если доктор позволит, я выведу вас на прогулку. Скоро будет совсем тепло, думаю, свежий воздух вам не повредит.” — тараторила она, продолжая кормить меня с ложки.
“Может, вы освободите мои руки, я в состоянии есть сама.” — как можно мягче попыталась сказать я, и медсестра нахмурилась.
“Ну что вы, Мисс Мур, ваш му…” — она запнулась, заметив мою реакцию на слово “муж” и подумав минуту исправилась, — “Мне хорошо заплатили, чтобы я присмотрела за вами, пока вы не очнетесь. Все вопросы вы сможете задать доктору. Давайте попробуем зеленое, пациенты говорили, оно по вкусу как киви.” — она сунула ложку зеленой жижи мне в рот, пришлось проглотить, решив, что и правда все вопросы задам доктору. Первым вопросом точно будет о каком муже идет речь и кто заплатил, чтобы меня сюда упрятать.
Даже сквозь затуманенный мозг до меня дошло, что это не просто больница, точнее не просто палата. У меня нет соседей, и никто не делает обход ночью. Со мной возится всегда одна и та же медсестра. Слишком непохоже на обычные условия для простых смертных.
Накормив меня сладким, медсестра поставила капельницу и, несмотря на все мои настоятельные просьбы вначале позвать доктора, покинула палату. А я, судя по всему, отключилась, догадываясь, что и капельница явно необычная, а со снотворным.
Следующий раз я очнулась от того, что кто-то осматривал мою руку, ослабив браслеты. Инстинктивно я дернулась, но меня мигом с силой прижали к кровати.
“Не дергайтесь, Мисс Мур, я осмотрю рану. Не заставляйте снова колоть вам снотворное.” — прозвучал строгий мужской голос, и я замерла, внимательно изучая мужчину.
Судя по бейджику, это был тот самый доктор, которому следовало задавать вопросы.
“Кто вы?” — спросила я первое, что сумела выговорить. Во рту снова пересохло, скорее всего, это какая-то побочка от лекарств.
“Я хотел задать вам тот же вопрос.” — ответил доктор, и я быстро заморгала, не понимая, что это значит.
“Так кто же вы? Назовите свое имя, дату и место рождения. Имя вашего супруга и адрес проживания.” — затараторил мужчина, и я собралась. Похоже, врач решил устроить проверку на адекватность.
Я выдала все, о чем просил доктор, упустив вопрос о муже.
“Вы намеренно пропустили вопрос о супруге. Медсестра упоминала, что вы весьма странно реагируете на все упоминания о нем. Кем вам приходится мистер Ноа Мур?” — прямо спросил мужчина, и я выдохнула.
“Ноа
Доктор что-то записал в карточку и снова зафиксировал браслеты.
“Почему я привязана и зачем вы пичкаете меня снотворным? В каком я отделении? Что со мной было?” — засыпала я мужчину вопросами, заметив, что он собрался уходить.
“Что последнее вы помните, мисс Мур? И как вы, по вашему мнению, оказались в больнице и по какой причине?” — доктор озвучил мне мои же вопросы и приготовился что-то записывать.
Пока я пыталась прийти в себя от такого обращения, под возмущенные возгласы моей медсестры в палату вошел мужчина.
“Кажется, я просил позвонить, когда жена очнется.” — прорычал он, уставившись на хмурого доктора.
“Ноа,” — выдохнула я, уловив внимательный взгляд карих глаз. Инстинктивно я дернула рукой, забыв, что привязана.
“Она в сознании и все еще привязана. Похоже, мы не совсем поняли друг друга, доктор.” — продолжал рычать на врача мой бывший муж, сверля его недовольным взглядом.
“Я должен сначала провести диагностику и проверить, не опасна ли ваша жена для других пациентов. Я и так пошел вам на встречу, мистер Мур, позволив оставить ее в общем отделении, после того как состояние стабилизировалось. Кажется, вам объяснили, что для пациентов с попытками суицида у нас совсем другое крыло.” — не растерялся врач.
“Какого суицида? Ноа, что происходит?” — влезла я в разговор, пока мужчины сверлили друг друга взглядом.
“Все хорошо, родная, я со всем разберусь. Главное, что ты очнулась, скоро я заберу тебя отсюда.” — сказал мужчина и буквально выволок доктора из палаты.
Захотелось сжаться клубочком и спрятаться под одеялом. Я взглянула на свою руку, где все еще белела повязка, и наконец до меня дошло. Со стороны все выглядело весьма однозначно. Судя по всему, Ноа пришлось хорошо заплатить, чтобы меня не упрятали в психушку. Выйти оттуда вменяемой очень маловероятно. Надеюсь, я не говорила во сне, иначе у них были все основания не только привязать меня, но и поставить весьма неутешительный диагноз.
Несколько часов я просто лежала и теребила простыню своей койки. А потом вошел хмурый доктор и хорошо знакомый мне толстенький юрист Ноа.
“Мисс Мур, я буду присутствовать во время освидетельствования. Врачу необходимо убедиться в вашей адекватности, прежде чем снять браслеты.” — объяснил юрист, и доктор неохотно кивнул и сел на край кровати.
Он задавал мне вопросы о детстве, о родителях, потом резко перепрыгнул на последнее воспоминание. И тут я запнулась.
“Было темно, холодно и больно.” — сказала я врачу. Врать было нельзя, иначе он это увидит.
“К вам применялось сексуальное насилие?” — спросил врач, и я покачала головой.