Госпожа Радуга
Шрифт:
Авгуры трижды за следующую неделю летали над Хогвартсом и плакали на Астрономической башне. Мне повезло, стояла их любимая дождливая погода.*
Эти худые, унылые на вид птицы, были немного похожи на недокормленного стервятника, зеленовато-чёрного цвета. На самом деле, они очень пугливы, гнездятся в зарослях терновника или ежевики, питаются крупными насекомыми, предпочитают летать в сильный дождь, а остальное время прячутся в своём гнезде каплевидной формы.
Авгуры издают характерный низкий переливчатый крик. Существовало поверье, что он предвещает смерть. Маги обходили гнёзда авгуров стороной, боясь услышать эти душераздирающие
Дамблдор занервничал и паршиво выглядел. Он крутил моё фамильное кольцо на пальце за ужином, но мужественно молчал. Разумеется, эльфы позаботились об эксклюзивных добавках в его чае. Целую неделю я пролетала по ночам перед разными окнами и плела ту же историю о брате и убежище. Кроме этого. Я делилась избранными сведениями о любимой семье. Когда я болела, то трижды видела странные сны о несчастном детстве Арианы, поэтому мои стенания выглядели реалистично. В новое привидение поверил весь замок. Все активно высказывали предположения о личности несчастной и начали подбираться чересчур близко к правильной кандидатуре. Замок гудел, ученики и преподаватели делились версиями и сомнениями.
Декан Гриффиндора практически полностью забросил свои обязанности и всё глубже погружался в пучину отчаяния. За ним пристально следили эльфы, на десятый день они доложили мне, что Альбус выкрал амулет изгнания из покоев Директора. Я очень ждала этой новости. Конечно, это было наиболее логичным вариантом для воспалённого мозга профессора. Он не мог допустить, чтобы призрак Арианы поселился в замке и рассказал правду о своей смерти. Тогда бы выплыло много неприятных фактов из его жизни. Все бы узнали, что он – гей, а это было уголовно наказуемо, узнали бы о порочащей связи с тёмным магом Гриндевальдом, выяснили бы, что он замешан в смерти собственной сестры. Я была уверена, что он допустит ошибку и начнёт метаться. Он решил избавиться от назойливого привидения, которое могло помешать его амбициозным планам. Я точно знала, куда он отправится. Как я уже упоминала, ритуал изгнания неугодного призрака можно провести в точке его смерти. Он действительно был сильным и изворотливым колдуном, Дамби рванул на пляж. Там его уже ждали. На камне белел платок с оторванным краем, я тихо скулила за камнем в виде зомби. Дамблдор опустился на пляж, я активировала антиаппарационные чары. Он, крадучись, направился к камню и слегка провалился одной ногой в присыпанную ямку. Аспиды накинулись на него и зависли на тощих волосатых ногах. Он вскрикнул, но продолжал бежать к вожделенному кусочку батиста. Как только он дотронулся до него, то оказался на жертвенном камне в моём мэноре. Его там тоже поджидали. Я отключила запрет на аппарацию и последовала за ним.
Дамблдор оглянуться не успел, как его окатило антимагическим душем. Кандалы застегнулись на руках и ногах, ошейник плотно обхватил шею. Он лежал в позе звезды на жертвенном камне, перед ним парил восковый манекен сестры. Я умылась и переоделась в белое простое платье, взяла приготовленный жертвенный нож и вошла в пыточную.
Всё выглядело именно так, как я задумала. Мощные прожекторы светили в глаза Дамблдору, он щурился от яркого света и мог разглядеть только неясные тени. Единственное, что чётко выхватывалось из темноты – образ Арианы. Он не видел, что три высокие плетённые корзины стоят около алтаря, не видел флакона с ядом убиенных пчёл, не слышал гудения рассерженных насекомых. В подземелье звучала торжественная и мрачная музыка. Аспиды сыто отвалились от жертвы и расползлись по периметру.
Я подошла к врагу не спеша:
– Дамблдор, ты отправил моего брата на верную смерть и пытался убить меня. У тебя не получилось, но мой план сработает.
Я неторопливо разрезала его мантию и обнажила тощую волосатую грудь. Я усмехнулась:
– Я в своём праве. Месть посягнувшему на жизнь – священна. Можешь сколько угодно
С этими словами я сделала разрез на животе Дамблдора от мечевидного отростка до лона и вытащила его кишки. Кровь нехотя потекла по желобкам. Я щедро полила перламутровые дышащие внутренности ядом из бутылки, сопровождая свои действия объяснениями:
– Знаю, ты не можешь говорить. Язык онемел. Я хотела бы послушать твои предсмертные крики, но всегда приходится от чего-то отказываться, чтобы что-то получить. Это яд пчёл, я убивала их самолично. Они умерли в мучениях, так же умрёшь ты. В корзинах – дикие пчёлы, сейчас я открою крышки, и они радостно отомстят тебе за гибель своих товарок. Ты недостоин жизни, ублюдок. Умри, я не прощаю тебя. Кстати, не советую становиться привидением. Амулет у меня, спасибо, что любезно захватил его с собой. Ты сдохнешь быстро, часов за семь. Надеюсь, они растянутся для тебя на годы. Всё это время ты будешь видеть перед собой девочку, которую убил. Прощай, чёртов ублюдок.
Боюсь, что к концу моей речи он слегка помешался. Я надеялась, что это не снизит его последних страданий и не укоротит агонию. Завершающим аккордом я отрезала его палец вместе с кольцом, не касаясь последнего. Палец я немедленно опустила в мёд и плотно закрутила банку. Последнее моё воспоминание о неудавшемся директоре радует меня до сих пор: он был совершенно сломлен и в ужасе вращал умоляющими глазами. Я открыла корзины и ревущий рой ринулся на лежащее тело. Уходя, я плотно закрыла за собой дверь.
Я вернулась в замок ранним утром. Начиналось лето. Птицы пели хвалебную оду рассвету, в воздухе стоял запах трав и свежести. Я уснула сном младенца. Никакие призраки не беспокоили меня, я была счастлива и спокойна впервые за много месяцев. Теперь я действительно справилась. Дамблдора так и не нашли. Ещё бы! Я сама мало что обнаружила, спустившись в жертвенный зал через неделю. Пчёлы оставили только чистые кости, я спалила их магическим огнём. Насекомые улетели через вентиляционное отверстие, любезно распахнутое для них загодя. Кровь впиталась куда надо, всё получилось наилучшим образом. Призрак нигде не наблюдался, я вернула артефакт на место. Оборона замка улучшилась, так сказал мне король-дракон, у меня не было оснований сомневаться в его словах. У меня на душе было легко и радостно, я совершенно не раскаивалась в совершённом убийстве. Кровь змеи в моих жилах сильно влияла на психику.
Я ещё раз навестила Аба, молча кивнула, он кивнул в ответ. Он всё понял и ни о чём не спрашивал. Он только спросил: «Двадцать восьмого мая?»
Я пожала плечами:
– Думаю, двадцать девятого.
Мы выпили по кружке пива, и я вернулась в замок.
Директор Диппет не особо расстроился из-за пропажи преподавателя, он решил, что Дамблдор ушёл, так как понял, что повышение по службе ему не светит.
Разумеется, проводилось тщательное аврорское расследование. Бравый Элайджа и напряжённый Гринграсс облазили каждый сантиметр замка, но ничего не нашли. Они долго разбирали последние записи профессора и вынесли вердикт: «Сбежал, предположительно помешавшись чуть ранее». Всё, как всегда. Нет тела – нет дела. Дамблдор считался пропавшим без вести. Дело закрыли.
Хогвартс вернулся к нормальному режиму, успокоились дети и взрослые. Пропавший девичий призрак списали на слабость юного привидения и забыли о нём. Занятия неторопливо подошли к концу, началась экзаменационная пора. Жизнь текла, как будто никогда и не появлялся в замке амбициозный полукровка, нашёлся преподаватель на замену, жизнь потекла своим чередом.