Госпожа Шестого Дома
Шрифт:
— Прекратите сейчас же! — к жрицам выбежала старшая клерик. — Не хватало вам навлечь на Дом гнев Богини из-за глупой грызни!
— Ах, вот и наша Фаэра! — одна из жриц прищурилась. — Как кстати! Ведь твоя вина тоже есть во всем этом!
— Действительно! — подхватила Ваенна. — Ты тоже была в группе, которая оставила нашу дорогую Инстру неизвестно где!
Сорнтран отлично знал, что судьба “дорогой Инстры” мало волновала кого-либо из этих жриц. Каждую из них интересовала лишь власть. Не нужно было слышать их мысли, чтобы понимать это. Благородные
— Ты либо поддержишь нас сейчас, Фаэра, либо вместе с предательницей ответишь за все!
Старшая клерик усмехнулась — высокомерно и самоуверенно, как никогда прежде.
— Либо вы сейчас же разойдетесь и прекратите этот глупый спор, либо я накрою всех нас куполом тишины. Тогда вам придется драться руками и ногами.
— Твоя кровь окрасит землю раньше, чем успеешь пошевелиться.
Фаэра с ухмылкой подняла руки. Лледрит тоже, и вокруг ее ладоней появилось зеленое свечение. Молодая жрица в серебристом платье тут же шагнула вперед, сплетая пальцы и собираясь произнести заклинание.
— Только посмейте испачкать мой двор, — матрона заговорила негромко. Но ее услышали. И внезапно стало так тихо, будто кто-то и правда наколдовал купол тишины.
Все жрицы синхронно развернулись в сторону госпожи. И разом бросились к ней. Лледрит попыталась обнять, но та не позволила, высвободилась.
— Мне надо помыться, не трогай меня.
— Инстра, ты жива! Ты в порядке! — Лледрит все же поймала лицо матроны, начала осматривать, будто не веря, что это она. — Богиня услышала наши молитвы! Моя драгоценная, ты вернулась!
Сорнтран усмехнулся про себя. Даже он, не имеющий дара слышать мысли, не верил в искренность этой жрицы. Почему матрона не избавлялась от нее? Почему держала рядом с собой? Неужели вся эта фальшь не была очевидна для нее?
— Госпожа, мы хотели наказать предательницу, которая…
— Да сама ты предательница!
— Госпожа, ты…
Перебивая друг друга, женщины начали что-то говорить, объяснять, оправдываться. Матрона лишь отмахнулась.
— Разойдитесь и дайте мне пройти.
— Но госпожа, это…
— Я сказала — разойдитесь, — процедила матрона, теряя терпение. — Разберусь с вами позже. Лледрит! — она подняла руку, не дав старшей жрице снова заговорить. — Ни слова больше. Поговорим позже.
Если она слышала мысли всех вокруг, даже на расстоянии десяти шагов, удивительно, как ей удавалось сохранять спокойствие. Сорнтран даже представить себе не мог, как можно слышать столько голосов и не потерять собственный — вместе с рассудком.
— Госпожа, позвольте осмотреть вас, — старшая клерик, наконец, подобралась ближе к матроне, растолкав других жриц.
— Я в порядке, отойди. Прикажи слугам приготовить мне теплую ванну и свежую постель. Все остальное потом.
Когда госпожа ушла в сопровождении Фаэры, а остальные жрицы, растерянно переглядываясь, начали расходиться, Сорнтран тихо попятился, надеясь затеряться в толпе воинов и магов. Лишнего внимания ему не хотелось.
Но
— Ничтожный самец, ты посмел ослушаться меня, — она подошла, и бойцы вокруг мгновенно расступились. Ксалант уполз за спину, подальше от ее глаз.
Не очень-то она, похоже, рада, что он помог “ее драгоценной” вернуться. Чего, впрочем, и следовало ожидать.
— Даже если это было ради моей Инстры, ты не имел права идти против моего приказа. Или твой крошечный мозг не понимает, что значит следовать правилам и знать свое место?
Сорнтран молчал, рассматривая прелестные, ровные пальцы ее ног, выглядывающие из-под длинной полы платья.
— Позволь напомнить: Богиня создала таких, как ты, лишь для того, чтобы вы доставляли нам удовольствие, давали нам семя, когда мы этого хотим, и сражались за нас.
Взгляд скользнул по ее полуобнаженной груди, по красивой, высокой шее, украшенной серебряными паутинками с драгоценными камнями, ярко сияющими на фоне гладкой, отливающей черным кожи.
Сорнтран хотел промолчать, но слова вырвались сами:
— Я более чем охотно доставлю Вам столько удовольствия, сколько захотите, прекрасная жрица. Вы вряд ли останетесь недовольны. И для меня было бы честью стать отцом Ваших детей. И сражений, как Вы уже могли убедиться, я не боюсь.
Жрица подошла еще ближе, явно хотела ударить, но движение резко поднятой руки внезапно замедлилось, пальцы сжали подбородок, впиваясь ногтями в кожу, и приподняли его. Даже голос не повысила, заговорила неожиданно спокойно и тихо:
— Не только не следуешь приказам, но еще и наглый. Казнь или алтарь — самое меньшее, что ты заслуживаешь. И именно это тебя ждет.
Взгляды встретились. Сорнтран не стал опускать глаза. Казнь? Алтарь? Глядя на самоуверенное лицо жрицы, он вдруг ясно осознал, что если — или когда — она что-то предпримет против него — что-то, что будет представлять угрозу для его жизни, безопасности или статуса, он будет защищаться. Не важно, что она занимает очень высокое положение, не важно, что он обязан подчиниться и принять любую участь, что ему уготовят такие, как она. Он не сдастся без боя, он будет сопротивляться. И одолеть его будет не так легко, как жрице наверняка кажется: хотя с ней сила и благословение Богини, он ведь тоже далеко не бессилен. Более того, он прошел через трудности, с которыми она, — или любая другая, — вряд ли бы справилась.
— Я не стану требовать, чтобы тебя наказали. Ради моей драгоценной Инстры я стерплю обиду. На этот раз. Но если ты думаешь, что тебе все это сойдет с рук, ты жестоко ошибаешься.
Когда она ушла, Сорнтран, провожая ее взглядом, подумал, что, возможно, Богиня и правда создала его и других мужчин для всего того, о чем говорила жрица. Но у него есть и вполне свободная воля — и разум. А еще есть сила, которая ему изначально не предназначалась, но — досталась. Что может помешать ему получить еще больше силы и даже власти? Гораздо больше, чем ему когда-либо было предначертано.