Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица

Эйшейд Сьюзен

От кандидатов требовалось крепкое здоровье, отсутствие судимостей⁸ и возраст от двадцати одного до сорока пяти лет ⁹. Мандель, которой на момент начала службы в лагере было двадцать шесть лет, ничем не выделялась – средний возраст надсмотрщика составлял двадцать пять лет ¹⁰.

Большинство женщин, поступивших на службу, не были искушенными или опытными¹¹. Многие из них имели начальное и среднее образование, некоторые были помощницами по дому или помогали в ресторанах, но лишь немногие до этого работали в тюрьмах или социальных службах.

Одна из заключенных позже сказала, что была ужасно разочарована, узнав,

что «гитлеровские твари» были не прирожденными садистами или профессиональными преступниками, а скорее выходцами из среднего класса¹².

В конце концов Генрих Гиммлер взял на себя инициативу по созданию группы поддержки женщин для СС, которая стала известна как SS Helferinnen («Помощницы СС»). Гиммлер распорядился, чтобы женщины, отбираемые в эту группу, соответствовали тем же расовым критериям, что и мужчины, и получали зарплату и полное военное обмундирование из ресурсов СС¹³. Они имели право носить оружие и находиться в сопровождении собак СС, но по сравнению с мужчинами из СС возможности женщин были ограниченны. Наивысшее звание, которого могла достичь женщина в концлагере, – Oberaufseherin (обер-ауфзерин, старшая надзирательница), которая затем руководила надсмотрщицами более низкого звания¹⁴.

В конце концов кандидатки подписывали контракт на профессиональную службу, после чего женщины считались сотрудницами СС, хотя официально в СС не состояли. И, несмотря на женоненавистничество того времени, эти женщины выполняли функции не только подчиненных. Их обязанности были обширны, и новые надзирательницы обладали негласной властью над заключенными¹⁵.

Мария позже рассказывала:

Перед тем как приступить к работе, я поклялась хранить в тайне все, что узнаю за время службы в лагере. Нас проинструктировали, что с женщинами-заключенными нужно обращаться сурово, но справедливо [streng aber gerecht]¹⁶.

Женщин-охранниц, работавших в лагерях, привлекали хорошие зарплаты, оплачиваемое жилье, гарантия занятости, а также возможность улучшить свою жизнь и статус. Для такой амбициозной девушки, как Мария, вознаграждение было колоссальным.

Глава 6

Концентрационный лагерь Лихтенбург

Жизнь в Преттине показалась Марии Мандель комфортной и знакомой. Он был ненамного больше Мюнцкирхена, но мог похвастаться уютным центром города и множеством мест для отдыха и развлечений. Бригитта Либехеншель, чей отец служил в Лихтенбурге, вспоминала Преттин как симпатичный городок с дружелюбным лудильщиком, который приезжал на маленьком шатком грузовичке и обменивал старые газеты или фольгу на мелкие сувениры¹.

Оскар Грёнинг, офицер СС, служивший в небольшом городке, похожем на Преттин, наслаждался основным способом развлечения вне службы: походом в кино.

– Поскольку телевидения не было, кинотеатр был единственным источником информации через пропагандистские фильмы и, прежде всего, «кинохронику», которую показывали перед основным показом. Эти киноленты были либо развлекательными, с эстрадными обозрениями, либо модными фильмами².

Замок на окраине Преттина, ставший концлагерем Лихтенбург, был совсем другим миром. Прибыв сюда, вновь нанятые женщины-надзирательницы обнаружили стареющую, но прекрасно спроектированную тюрьму, «идеальный концлагерь»³. Замку было сотни лет, он имел башни, мощные стены, подземелья и большой внутренний двор, известный как Appellplatz («площадь переклички»). Замок был вымощен крупными булыжниками цвета красной охры, неровного размера, перемежающимися пешеходными

дорожками.

Также в замке была тюрьма внутри тюрьмы, так называемый Бункер, в котором даже в солнечные дни было сыро и холодно: высокие сводчатые потолки, напоминавшие склеп, серая напольная плитка, скользкая от сырости. Воздух в помещении описывали как гниющий и затхлый от разложения и гниения⁴.

К концу 1938 года Освальд Поль, административный глава СС, зарегистрировал восемьсот заключенных⁵, содержавшихся в Лихтенбурге, среди которых были как политические, так и социально-общественные заключенные, свидетели Иеговы и евреи.

Мария и другие женщины-новобранцы проходили программу обучения, которая только-только становилась унифицированной. Каждая из них проходила курсы по нацистской философии и правильному отношению к рейху, после чего сдавала экзамен из двадцати вопросов, проверяющий знание истории и географии, важных для НСДАП дат, таких как день рождения Гитлера; тест выяснял также расу и мировоззрение⁶. Затем новая охранница проходила аттестацию на рабочем месте⁷. После того как все это было успешно пройдено, женщину признавали подходящей для того, чтобы стать надзирательницей, т. е. Aufseherin.

После принесения нацистской присяги и официального приема на работу новобранцу выдавали официальную серую форму, пару длинных сапог и различные аксессуары, включая перчатки и фуражки. В течение трехмесячного испытательного срока новая Aufseherin училась на рабочем месте, полностью погружаясь в новую обстановку⁸. Новые охранники перенимали опыт более опытных сотрудников и быстро адаптировались. Эта процедура нормализовала любые смущающие аспекты лагерной жизни, и большинство женщин быстро перестали испытывать какие-либо сомнения⁹.

Мария заявила, что до того, как она начала службу в лагере в Лихтенбурге, она ничего не знала о том, что такое концентрационные лагеря. «Сначала я работала там в течение испытательного срока в три месяца, и в то время у меня не было никакой самостоятельной функции. Я всегда сопровождала одного из своих сослуживцев и знакомилась с ходом работ в лагере»¹⁰.

Одна заключенная, которая находилась там с момента основания лагеря, помнит Марию Мандель с первых дней ее работы на новом месте. Ее сразу же поразила красота Мандель и ее молодость. Она напрямую обратилась к Марии и сказала ей, чтобы та шла домой, что она слишком красива, чтобы «играть здесь в начальницу». Мария ответила: «Нет, я присягала фюреру, я никуда не уйду»¹¹.

Глава 7

Обычная жизнь со своим распорядком

Позже Мария так описала свои первые впечатления от Лихтенбурга:

[Заключенными были] еврейские женщины и профессиональные преступницы, в основном проститутки. У них были хорошие условия проживания, они получали ту же еду, что и мы, могли делать покупки в столовой, где были изделия ручной работы всех видов: еда, туалетные принадлежности, выкройки и прочие всевозможные вещи. Кофе в зернах и выпечка – сколько угодно.

[В то время] было только две рабочих бригады: фермерство (только изредка) и садоводство. В них было 12–20 заключенных. Остальные что-то мастерили или сидели целыми днями без дела. Газеты и книги также можно было заказать и почитать. Жизнь в Лихтенбурге протекала в обычном режиме. В то время об избиении заключенных не могло быть и речи. В Лихтенбурге заключенных еще не били.

Смертность была низкой, некоторые умирали, но это происходило по естественным причинам, чаще всего от старости. С заключенными обращались строго, но справедливо. Это была обычная жизнь со своим распорядком¹.