Госпожа Смерть

Гудкайнд Терри

Никки обняла Тистл, словно боялась, что сиротка попытается сбежать.

— Это глупый, бесполезный поступок. Это не поможет.

В памяти Никки промелькнул образ Джеганя, сидящего возле своего шатра, слушающего долгую агонию испытуемых после того, как они глотали яд. Некоторым требовалось несколько часов, чтобы умереть, у кого-то это занимало дни. Даже самая умеренная доза вызывала кровотечение из глаз, из ушей, ноздрей. Некоторые жертвы корчились так неистово, что из-за судорог ломался хребет. Они кричали, пока не отхаркивали свои голосовые связки кровавыми ошметками. Их кожа

раздувалась, суставы лопались. Некоторые раздирали кожу на лицах, пытаясь избежать боли.

Тистл вздрогнула в объятиях Никки, и начала кашлять. Кожа стала белой, как мел, губы побледнели. Ее грустные медово-карие глаза наливались кровью.

Никки знала, что произойдет дальше с бедной девочкой.

— Нет никакого излечения, дитя. Зачем ты так сделала с собой?

— Для тебя. — Тистл задыхалась. — Чтобы дать тебе то, что нужно. Чтобы сделать выбор за тебя. — Она корчилась и металась, Никки пыталась крепче ее держать. — Что можешь сделать ты — это дать мне быструю и безболезненную смерть. Избавление. — Она подняла глаза. — Возьми одну из стрел, пронзи мне сердце, быстро и легко. Пока еще не поздно.

— Нет! — Никки призвала свою магию, пытаясь подобрать исцеляющие заклинания. Она направила в девочку силу, чтобы поддержать ее, но яд цветка бушевал лесным пожаром. — Я не могу!

— Возьми кровь моего сердца. Это ведь нужно, чтобы противостоять Виктории.

Никки бросила взгляд на бритвенно-острые стрелы с железными наконечниками, которые оставила на письменном столе.

— Если ты любишь меня, то спасешь от того, что будет дальше, — сказала Тистл. — Убей меня. Ударь стрелой мне в сердце.

— Нет!

Девочка продолжала охрипшим голосом:

— У тебя будет кровь, которая тебе нужна. Неотъемлемый яд. — Когда начались конвульсии, ее маленькие ладони схватили черное платье Никки. — Останови Викторию, спаси мою землю.

Сердце Никки разрывалось. Она держала сироту, чувствуя, что спазмы учащаются. Колдунья знала, что боль — лишь начало того, что будет длиться часы, возможно даже дни, когда Тистл, крича все это время, медленно будет разрывать себя на части.

— Я знаю, что ты любишь меня, — пробормотала Тистл, поднимая дрожащую руку, чтобы на мгновение коснуться щеки Никки.

«Нет…» прошептала Никки, и она не была уверена, что девочка ее услышала.

Тистл кашляла и вздрагивала, прижимаясь к ней лицом.

Не желая выпускать из объятий умирающую девочку, Никки протянула руку и магией потянулась за одной из стрел. Стрела проплыла по воздуху через всю комнату и опустилась ей в ладонь. Она ухватила пальцами древко, заметив серебристый блеск отточенной кромки наконечника.

Тистл больше не могла сдержать боль. Она вздрогнула и закричала.

Никки сжимала девочку как можно крепче, зная, что агония только усилится. Держа стрелу в правой руке, она немного повернула Тистл левой, находя уязвимое место на груди. Когда слезы выступили из глубины синих глаз Никки, она вогнала стрелу, забирая боль девочки так мягко, как могла.

И когда она вытащила стрелу, та от наконечника до самого окончания древка стала красной от густого слоя крови сердца Тистл. Неотъемлемый яд.

Никки склонила голову,

невольно добавив еще один ингредиент в кровавую стрелу — одинокую слезу. Первая слеза, которую пролила Никки за очень долгое время.

Глава 74

Пока она вышагивала по Клифуоллу, готовая убить Госпожу Жизнь, Никки ощущала себя черной тенью, полную острых лезвий. Пустая внутри, с бездонной ямой вместо сердца, какую она видела в центре Шрама; Никки схватила кровавую стрелу, чей острый наконечник совсем не затупился от липкого покрытия. Неотъемлемый яд был основан на опасной любви, — любви, существование которой Никки никогда не признавала.

Теперь же ее сердце стало жгучей раной.

Мужественная сирота отдала свою жизнь, вынудив Никки сделать такую ужасную вещь, — чтобы добиться победы, в которой они все нуждались. Тистл что-то углядела в сердце Никки, о присутствии чего колдунья не подозревала и сама. Она крепко сжимала стрелу, но заставила свои мускулы расслабиться, чтобы в гневе не переломить древко. Она не посмеет потерять это оружие, приобретенное такой огромной, невероятной ценой.

Кровью Тистл.

Ее обычной реакцией было отвергать подобные чувства, сжигать их или ограждать стеной, но теперь Никки нуждалась в этих эмоциях, потому что любовь являлась жизненно важным компонентом. Любовь была ядом. В данном случае Виктория совсем скоро обнаружит, что любовь может быть смертельной.

Пока она совершала приготовления, чтобы отправиться в первобытные джунгли, Никки заметила, что на ее черное платье упала кровь невинной девочки. Значит, яда будет больше.

Колдунья не обратила внимания на напряженных и испуганных учеников, собравшихся в Клифуолле, углядевших в ней спасительницу, готовую остановить Госпожу Жизнь. Бедняжка Тистл уже заплатила цену.

Виктория заплатит гораздо больше.

Будущее и судьба зависят не только от странствий, но и от выбранной цели.

Бэннон встретил ее в широком коридоре, одетый в свежую дорожную одежду, при своем невыразительном мече. Лицо юноши осунулось и было бледным.

— Я готов пойти с тобой, колдунья, — сказал он.

Натан стоял рядом, изможденный и обезумевший, но огонь в лазурных глазах волшебника еще не угас.

— Даже если я не смогу использовать свою магию, мы с Бэнноном — смертоносные бойцы. Ты сама это знаешь, поэтому мы идем с тобой.

Молодой человек тяжело сглотнул.

— Тистл сделала это возможным. Мы должны сделать все это вместе.

Никки долго и молча смотрела на своих спутников, а затем покачала головой.

— Нет, я иду одна. Это моя битва. Тистл выполнила свою часть — теперь я выполню свою. — Никки не посмела звать их с собой. Она накинула на плечо лук из драконьей кости, взяв всего одну стрелу с окровавленным наконечником. Запасные были не нужны — и эта должна быть достаточно смертельна. Просто обязана. — У меня есть все, что мне нужно.

После долгого торжественного момента Натан, казалось, все понял. Он потянулся чтобы схватить за плечо Бэннона, прежде чем молодой человек скажет что-нибудь еще.