Госпожа Смерть
Шрифт:
Извиваясь и вопя, норукайцы падали как деревья в лесу во время пожара. Несмотря на то, что она чувствовала себя истощенной из-за слишком большого расходования магии, Никки призвала обычный огонь и отправила его в полет. Огонь поразил паруса и мачты двух кораблей, повергая в огонь окрашенную ткань. Вскоре суда захватчиков охватило пламя.
Натан и Бэннон сразили каждый по пятнадцать или двадцать работорговцев. Мужчины продолжали атаковать своими мечами, как и сотни кричащих, разозленных жителей деревни. Норукайские копьеметатели бросили последние из своих копий в толпу,
С последними силами Никки послала стену из ветра, сплошной таран из воздуха, который повалил воинов Норукай. Под натиском разъяренных и вооруженных жителей городка работорговцы, наконец, отступили.
Когда норукайцы отчаянно пытались погасить горящие паруса на своих разрушенных кораблях, жители накинулись на ближайший корабль с криками и проклятиями. Под аккомпанемент угрожающего барабанного боя, рабы на веслах стали отталкивать змеиное судно, отрывая его от причала и оставляя за собой обломки.
Никки достала нож и увидела, что у нее еще есть работа. Ей не нужна была магия, чтобы поубивать отставших, когда их корабли отступили. Ей, и жителям деревни, предстояла впереди еще долгая ночь.
Глава 24
Даже когда корабли Норукай, словно прихрамывая, исчезли в ночи, в Ренда-Бэй остались боль и ужас от последствий их погрома. Жители городка собрались вместе, чтобы потушить пожары, позаботиться о раненых, сосчитать мертвых — и пропавших без вести.
Натан взглянул на свой меч, весь покрытый спекшейся кровью. Его новая домотканая рубашка, которую Дженн сшила когда-то для своего мужа, теперь была порвана и пропитана кровью. Волшебник обнаружил себя уставившимся на ткань одежды, счищая липкую, мерзкую грязь. Магия была намного чище, чем это! Осознав, что сосредоточился на такой незначительной мелочи, волшебник понял, что чувствует сейчас последствия шока.
Он проверил ладони и руки, провел пальцами по своей голове, чтобы убедиться: возможно, он ранен и не замечает этого. В пылу битвы воин мог получить тяжелые ранения и не обратить на них внимания, пока не упадет замертво от потери крови. К счастью, Натан нашел лишь незначительные порезы, ссадины и шишку за правым ухом. Он даже не помнил, что его ударили.
— Я, кажется, вполне невредим, — пробормотал он про себя, оглядывая людскую суматоху. Кто-то стоял оглушенный и беспомощный, а другие бегали, отчаянно пытаясь помочь. Натан осознал с болью в сердце, что несмотря на краткое ощущение своего дара во время битвы, — магией сейчас он не владел, и не мог исцелить даже свои небольшие раны.
Бэннон Фармер выглядел потерянным и опустошенным, будто тряпка, отжатая и оставленная сушиться. Он был покрыт кровью, клочками вырванных волос, серыми ошметками мозгов и даже осколками костей, застрявших в ткани его рубашки. Во время битвы юноша сражался, будто одержимый духом войны — Натан никогда не видел ничего подобного. Теперь, однако, Бэннон выглядел как сломленный мальчик.
Натану же следовало беспокоиться о покалеченных и умирающих. Без могущественных целителей с даром, людям Ренда-Бэй требовалось ухаживать
Натан тяжело сглотнул, вспомнив этого человека. Дженн стояла на коленях рядом с телом своего мужа, лежащим на земле на праздничной площади; погасшая стрела все еще торчала из его горла. Он умер с выражением удивления на лице: по крайней мере, мужчина не страдал от боли. Дженн рыдала, склонив голову и вздрагивая плечами.
Переходя от человека к человеку, Натан помогал целителям перевязывать ножевые раны и стягивать тканью разбитые головы. Жертвы стонали и кричали от боли, поскольку врачи использовали иглу и нить, чтобы зашить самые ужасные порезы. Когда ночной бриз повеял ему в лицо, запах крови и дыма пересилил соленый, йодистый запах залива. Так много разрушений…
К счастью, Никки использовала все свои силы, а Натан знал, насколько грозной колдуньей она была. Он и сам являлся сильным волшебником — или, по крайней мере, был им когда-то. Будь с ним его дар сегодня, Натан, во избежание человеческих потерь, сам сплел бы заклинания столь же разрушительные, как у Никки. Налетчиков изгнали бы прежде, чем те успели высадиться на берег. Все эти люди, лежащие ранеными или мертвыми, были бы живы, заботились о своих посевах, ставили сети и день за днем плавали за новым уловом.
Он не справился. Магия его подвела — и, в свою очередь, он подвел людей Ренда-Бэй. Натан Рал потерпел неудачу.
Если бы только он мог забросать огнем волшебника суда Норукай, сжечь их паруса и отразить высадку захватчиков! Он мог использовать связывающее заклинание, чтобы помешать им двигаться, или даже наложить паутину сна и повалить их, как стебли скошенной пшеницы, вот тогда жители Ренда-Бэй могли связать работорговцев, захватить их корабли и освободить пленников, прикованных цепями к веслам, словно животные в загоне…
Натан сжал кулаки, стиснул зубы и крикнул:
— Я — волшебник!
Даже если пророчество покинуло этот мир, он не мог лишиться всего. Он отказывался верить в то, что с исчезновением пророчества пропали и его умения, и не важно, что там загадочно предсказала ведьма. Нет, магия по-прежнему была с ним — он это знал. Магия являлась его частью, и он был одаренным!
Натан почувствовал, как в нем вспыхнул гнев, по его предплечьям до самой груди прошло потрескивание, словно невидимая молния пронеслась по венам. Да, он узнал эту искру!
Магия, возможно, дремала в нем, но Натан ее пробудил, упираясь ногами и цепляясь в нее изо всех сил, как пленники, которых работорговцы тащили к своим кораблям.
— Я волшебник, и я контролирую свою магию! — сказал он сам себе. Он мог бы использовать ее, чтобы сейчас же помочь этим людям.
Волшебник заметил двух пожилых знахарок рядом с человеком, который издавал хриплые, булькающие звуки. Натан, все еще чувствуя восстанавливающее покалывание в пальцах и теле, поспешил к ним. Он мог им помочь.