Госпожа страсти, или В аду развод не принят
Шрифт:
– Ну, ты даешь, подруга! – покачал головой Валерка. – Как же тебе не стыдно?
– Что стыдного в том, что твоя работа будет нормально оплачена? Я привыкла так вести свои дела, уж извини за резкость.
Она ушла в палату к Хохлу и прилегла на кровать рядом с его койкой, сняла окровавленные джинсы и забралась под простыню. Сон не шел, Марина то и дело поднималась, чтобы проверить, как дышит Женька, поправляла одеяло, просто прикасалась к его щеке, чтобы он чувствовал, что она рядом с ним. У него поднялась температура, Хохол метался по кровати, рискуя
К утру она все же свалилась, не выдержав нервного перенапряжения. Часов около десяти водитель Юра привез Дашу, а та, умница, прихватила Маринины вещи, понимая, что хозяйка останется в больнице до тех пор, пока не появится возможность забрать Женьку домой.
– Завтра похороны, – тихо произнесла она, помогая Марине переодеться.
– Да, я помню. Ты поедешь со мной?
– Если возьмете…
– Дурочка, он тебе не чужой был, я ведь знаю. – Коваль пошла к раковине, чтобы умыться, и тут в палату ворвалась Виола, вся в красном, бросилась к подруге:
– Господи, Маринка, с тобой все в порядке? Я чуть с ума не сошла…
– Что такое? Ты вообще откуда здесь? – поморщилась Коваль. – И не ори – Женька спит.
– Ой, мама! Что с ним? – Ветка развернулась в сторону кровати и уставилась на неподвижно лежащего Хохла.
– В него стреляли. Так что ты там бормотала?
– В "Новостях" передали, что сгорел дом Бурого, я позвонила тебе, охранник сказал, что ты к нему уехала, а теперь в больнице, – затараторила Ветка.
– И ты решила, что это я Бурого приговорила? – усмехнулась Коваль, вытирая полотенцем лицо.
– Дура! – обиделась Ветка. – Я перепугалась, что ты тоже там была!
– Ладно-ладно, не обижайся, моя девочка! Иди ко мне. – Марина раскинула руки, и Ветка обняла ее, поцеловала в шею. – Так, стоп! Не увлекайся, мы в больнице!
И тут с койки Хохла раздалось:
– Сука, руки убери…
Коваль вздрогнула от неожиданности и обернулась – на нее в упор смотрел очнувшийся Женька, и Марина кинулась к нему, падая перед кроватью на колени:
– Женечка, родной, ты как?
Здоровой рукой он растрепал ее волосы и хрипловатым от наркоза голосом попросил:
– Попить дай…
У нее голова пошла кругом от счастья – раз очнулся, заговорил, значит, все хорошо. Даша подала стакан с водой, и Марина стала поить Хохла с ложки, хотя руки тряслись и ложка то и дело стукалась о край стакана. Женька быстро устал, закрыл ввалившиеся глаза. Марина намочила полотенце, осторожно обтерла его разбитое лицо, грудь, где было возможно. В палате стало душновато, но открывать окно Коваль боялась – после операции любой сквозняк может привести к пневмонии. Хохол снова очнулся, протянул руку, коснулся Марининого колена:
– Езжай
– Дурак! – рявкнула она. – Не сметь говорить мне такого! Я буду с тобой столько, сколько нужно, до тех пор, пока не поставлю тебя на ноги!
– Киска… не кричи на меня…
– Да, родной, не буду… – сразу опомнилась она, прижимая его руку к своей щеке. – Ты поспи, ладно? Я покурить схожу и вернусь. Даша, побудешь?
– Да, Марина Викторовна, вы идите. А может, с Виолой Викторовной до кафе доедете?
Даша заняла Маринино место возле кровати и привычным жестом подперла кулаком щеку, глядя на Хохла. Марина тоже смотрела на него и разрывалась между желанием выйти отсюда хоть на часок и боязнью оставить его.
– Конечно, Даша, о чем речь! – решительно сказала Ветка, беря подругу под руку. – Часа на два подменишь мать Терезу?
– Заткнись, дорогая! – процедила Марина, вернувшись к Хохлу и поцеловав его в губы. – Не скучай, ладно?
– Езжай, киска…
Позвав Севу, Коваль велела ему остаться возле Дашки и Хохла, а Генку взяла с собой, и на Веткиной "бэшке", сопровождаемые "Хаммером", они поехали в кафе неподалеку от больницы. Пока делали заказ, зазвонил Маринин телефон. К удивлению Марины, это оказался отец.
– Папа, ты как меня нашел?
– Дорогая, твой брат в милиции служит! Я даже не знал, что ты так часто телефонный номер меняешь, – рассмеялся он. – Как ты там, доченька?
– Хреново, пап, – призналась она, обрадованная возможностью пожаловаться близкому человеку. – Женьку ранили вчера, он в больнице, а позавчера убили моего заместителя и четверых охранников. Гора трупов, папа.
– Ты сама-то как?
– Да мне-то что? Я в порядке.
– Хочешь, я к тебе приеду? – предложил он, но Коваль отказалась:
– Не стоит, пап. Твой приезд только осложнит мне жизнь, если честно. Ты лучше просто звони мне, ладно?
– Береги себя, доченька, обещаешь?
– Обещаю.
Разговор расстроил – отец слишком плохо знал свою дочь, прося об осторожности, и то, что она пообещала, вовсе не означало, что так оно и будет.
– Чего напряглась? – поверх ее руки легла Веткина, поглаживая пальцы.
– Так…
– Может, ко мне поедем? – осторожно предложила подруга. – Душ примешь, то, се…
– Знаю я твое "то, се"! – засмеялась Марина.
– Ты плохо выглядишь, а у меня сможешь немного отдохнуть, я тебе чайку заварю с травками, поспишь нормально…
Генка проводил до квартиры, прошелся по всем комнатам, убедившись, что там никто не поджидает, и уехал наконец-то.
– Слушай, а он серьезный! – оценила Веточка, сбрасывая туфли и босиком направляясь в кухню. – Кофе будешь? У меня твой любимый "Айриш" есть!
– Вари, – согласилась Коваль, утопая в мягком зеленом кресле и вытягивая ноги.
Пока подруга суетилась на кухне, Марина позвонила Стасу и узнала все про завтрашние похороны, поблагодарила заодно за предоставленную охрану. А потом раздался и звонок от Беса: