Госпожа страсти, или В аду развод не принят
Шрифт:
– И мне теперь места возле тебя нет, – закрыв глаза, пробормотал Хохол.
– Совсем больной? Несешь какую-то чушь! – возмутилась Марина, легонько щелкнув его по носу. – Места ему мало! Ты поправляйся, а там решим.
Похороны Розана, Дрозда и пацанов из охраны прошли без эксцессов, но Марина находилась в каком-то плотном тумане, все эти три дня ей просто некогда было осознать, что их нет больше и не будет уже никогда. И Розан больше никогда не приедет…
Коваль стояла над его могилой и не верила до конца в то, что через пару минут на месте вот этой
– Вы слыхали про Бурого, Марина Викторовна?
– Слыхала.
– Говорят, его Бес завалил.
– Ну? – Коваль внимательно посмотрела в глаза Барона, чуть сдвинув свои черные очки
– Нет, я в том смысле, что нас бы не тряханул…
– Не переживай – нам ничего не грозит. Слушай, Барон, а слабо вместо Сереги? – Марина знала, что до отсидки был Барон крупным взяточником, занимая приличный пост в каком-то еще совдеповском учреждении, и денежки считал, как банкомат.
– Куда – в "Империю"? – удивился он.
– Да. Ты ведь все равно в теме, помогал Сереге, так почему самому не порулить? – Марина испытующе смотрела через темные стекла очков в покрасневшее лицо Барона. Он вытащил платок, вытер вспотевший лоб, снова сунул скомканный платок в карман:
– А потяну?
– А ты попробуй. Серега ведь тянул, хоть и без образования был. Я серьезно говорю – ты ж экономист, тебе не нужно будет долго вникать.
– Ну, если такой расклад…
– Все, добазарились! – Коваль любила подводить итоги сразу, не откладывая. – Давай через пару дней встретимся, обговорим предметно.
– Как Хохол там?
– Нормально, поправляется.
– Привет передавайте, – Барон отошел назад.
Коваль немного посидела на поминках в ресторане, а потом поехала в больницу к Хохлу, который ждал с нетерпением, устав от навязчивой заботы нанятой на это время медсестры. Но девочка отрабатывала двести баксов, которых никогда не видела раньше, так что…
– О, бля, думал – рехнусь! – проговорил Женька, когда медсестра скрылась за дверью. – Чума болотная, заколебала совсем!
– Бедный мой мальчик! – пожалела Марина, присаживаясь к нему. – Скучал?
– Конечно, скучал, я всегда по тебе скучаю. Киска, ты веришь мне?
– Я тебе жизнь доверила – что еще надо, чтобы доказать?
– Я клянусь, что никогда с тобой не случится ничего, пока я рядом с тобой, моя девочка…
И Марину уже не раздражало, что он называет ее словом, которое всегда раньше ассоциировалось только с Малышом.
Странно, она почти перестала вспоминать его, то ли некогда было, то ли действительно все проходит… И по ночам
Прошел месяц, и в конце июня Марина повезла Хохла на последний осмотр к Кулику. Она сразу после похорон Розана забрала Женьку из больницы домой, заплатив Валерке за то, что он приезжал раз-два в неделю и осматривал рану. На этом настояли Сева с Геной, прекрасно понимая, что хозяйка не оставит любовника одного, будет торчать в больнице, а обеспечить ей адекватную охрану там представлялось весьма сложным. Коваль подчинилась.
Она почти все время была дома с Женькой, отлучаясь только по совсем уж неотложным делам – пару раз к следователю в прокуратуру, на девять дней к Розану, потом в офис, чтобы там все разобрать с Бароном.
И еще – ей поступило очень заманчивое предложение, над которым Коваль теперь раздумывала. Один небедный господин из московских собрался выкупить контрольный пакет акций "МБК" и сумму назвал такую, что голова кругом пошла – на эти деньги Марина могла жить припеваючи всю оставшуюся жизнь и ни в чем себе вообще не отказывать. В конце концов дела в корпорации шли весьма средне, налоги сжирали почти всю прибыль, Коваль не разбиралась в этом бизнесе абсолютно и тащила эту ношу, как упрямый ослик, только потому, что это была компания Малыша. Но кто теперь ей был Малыш?
И Марина решила согласиться, о чем и сообщила Хохлу сегодня, уже сидя в машине:
– Жень, я "МБК" продаю.
– Кому? – Женька выглядел уставшим, что и немудрено – больше месяца без свежего воздуха, в душной комнате.
– Москвичу какому-то. Деньжищи огромные подниму! – Она сладко потянулась всем телом, и Хохол, чуть улыбнувшись, притянул ее к себе.
– Правду хочешь? Мне это не нравится.
– Это почему еще?
– А зачем тебе это надо? Ведь это не твоя корпорация, она Малышу принадлежит.
– Фигня это все, и ты сам прекрасно знаешь. Малыш отдал ее мне.
– Поступай как знаешь, но мне кажется, что здесь что-то не так, – упрямо сказал Хохол.
– Ой, не грузи ты меня! Продам – и гора с плеч, я устала уже перед всеми на брюхе ползать, чтобы заказы набирать! – отмахнулась Коваль, вытаскивая сигареты. – Эй, куда? Тебе теперь нельзя! – хлопнула она по руке Женьку, тоже собравшегося закурить.
Хохол недовольно сморщился – курить хотелось сильно, но и ругаться с Мариной с утра не стоило.
– Тем, кто много и долго курил, наоборот, советуют не бросать, – выручил его Сева, повернувшись с переднего сиденья.
– Самому-то не смешно? – осведомилась Марина, недовольно глядя на телохранителя. – Я все же врач по образованию.
– А мне военный хирург рассказывал, что нельзя бросать курить, если с легкими что-то, – не отступал Сева под одобрительный смех Хохла, и она сдалась:
– Да идите вы оба к черту! На, обкурись! – она бросила Женьке отобранную было пачку и отвернулась.