Госпожа Удача
Шрифт:
Но эти рамки не заняли бы много места в пакетах, и Тай открывал для себя реальность того, что он уже и так знал: его жена любила тратить деньги и не только на рамки. Она обсуждала покраску комнат, пошив штор, создание «зоны для чтения» у них в спальне и даже притащила его задницу в кабинет, чтобы показать сайт, где она выбирала мебель для этой «зоны для чтения», и он должен был признать, все смотрелось нереально круто, но при виде ценников, стало понятно, почему.
Тай прилично зарабатывал, жили они хорошо, даже если бы она не работала. Он вложил в дом не только деньги, вырученные от продажи «Скайлайна», но и выигрыш от нескольких игр. Поэтому покупал каждую новинку,
Он знал, что жена обустраивает дом, которого ни у одного из них не было, вьет гнездышко для них обоих, где они будут чувствовать себя в безопасности и что станет их первым общим делом. Лекси остро осознавала, что привычный ход жизни Тая был прерван, и теперь стремительно наверстывала упущенное, чтобы, возвращаясь каждый день в их дом, он не напоминал Таю о потерянном времени.
И даже после всех расходов на информаторов, мебель и автомобили, у Тая все еще оставалась чертова куча денег от игры в Вегасе и приличный банковский счет за сверхурочные, но его женщина не принимала таблетки, и если их тела работали, как надо, с тем количеством секса, которым они занимались, она должна будет скоро залететь, и, насколько он знал, дети не идут в комплекте с правительственными чеками, чтобы покрыть их содержание в течение первых восемнадцати лет.
Лекси была общительной и любила свою работу, потому что та позволяла ей общаться с каждой сучкой в городе. Платили, однако, ей хреново. По сути, она зарабатывала деньги, но не столько, сколько тратила.
Поэтому ей придется притормозить.
Проблема заключалась в том, что у Тая не хватало духу сказать ей об этом, главным образом потому, что в то утро, когда его мамочка вернулась домой, она сказала правильные вещи. Он хотел исполнить все ее желания, и не только для того, чтобы загладить свою вину, но и потому, что хотел дать ей это.
Поэтому Таю предстояло принять решение: смириться и продолжать работать сверхурочно, чтобы исполнить все сокровенные желания своей женщины или же перекинуться с женой парой словечек.
Он также не знал, что делать со своей реакцией на ее появление, потому что вчера она совершила набег на супермаркет, купив продукты, а также гигантский букет розовых и цвета слоновой кости роз, возвышавшийся в вазе на обеденном столе, и все утро суетилась на кухне, — отчего в доме пахло выпечкой (сначала), а затем чесноком, — изо всех сил стараясь для их дневного гостя.
И Тай не знал, как к этому относиться, потому что их дневным гостем был его отец.
Сегодня было воскресенье, прошла неделя после их драматического понедельника, и в среду утром ровно в девять уТая зазвонил телефон.
Ирвингу Уокеру потребовалось полтора дня на раздумья, чтобы набраться храбрости и позвонить, нерешительно интересуясь у Тая, как у него дела, и еще более нерешительно, не хочет ли он встретиться и выпить.
Тай наотрез отказался.
— Если я встречусь с тобой, ты не будешь рядом с выпивкой, — сказал он отцу.
— Я согласен, — быстро ответил отец.
Слишком быстро.
Таю это не понравилось. До того, как его посадили, он мало общался с родителями, и
Однако, как только Тай столкнулся с проблемами, его родители исчезли с горизонта. После пары лет в тюрьме, он стал получать от отца письма. Тай их не читал. А также не сохранил ни одного. Когда после пяти отправленных писем, — за такое же количество месяцев, — вернулось ноль, отец перестал писать.
— Не хочешь объяснить, что за любовь вы с мамой недавно демонстрировали? — спросил Тай.
— Тай… — начал Ирвинг Уокер.
— Если это можно назвать любовью, — прервал его Тай. — У меня есть жена, хорошая жена. Она любит меня, прикрывает мою спину. Ее близкие, впервые меня увидев и узнав мою недавнюю историю, уже через десять минут смеялись и пили со мной коктейли на кухне. Но появляются мои родители, и через пять минут Лекс так бесится, что начинает дерзить, а потом выплескивает свои эмоции мне по телефону. Как я уже сказал, у меня есть хорошая жена, которая меня любит, а значит, я люблю ее и не могу сказать, что очень рад тому, что мои родители выводят ее из себя и заставляют выплескивать эмоции. Я пытаюсь оградить ее от всего этого дерьма, а оно вываливается на мою подъездную дорожку.
— Ты же знаешь свою ма, — сказал Ирв.
— Да, и я знаю тебя. Лекс сказала, ты не был пьян. Чудо.
Его словесная пуля попала в цель, и он понял это по следующим словам Ирва:
— Тай, — пауза, затем тихо: — сынок.
Тай ждал. Но это все, что он услышал. Хотя, это было больше, чем он когда-либо слышал раньше, но все же недостаточно.
— Я скажу тебе не потому, что ты заслуживаешь знать, а потому, что можешь взять себя в руки и стать лучшим гребаным дедушкой, чем был отцом, и я хочу, чтобы у моего ребенка было это, потому что ты единственный дедушка, который может быть у моего ребенка, и, полагаю, ты понял, что мы с Лекси пытаемся забеременеть. Но эта любовь, которую вы с мамой демонстрируете, не должна сводиться к тому, что я даю ей деньги, а она спускает их на сигареты, а ты на выпивку.
Ирв на мгновение замолчал, и это мгновение длилось долго.
Затем тихо, но с дрожью в голосе сказал:
— То, что с тобой сотворили, прожгло меня насквозь.
И тут Тай затих.
— Прожигало меня больше пяти лет.
Тай по-прежнему не отвечал.
— Я могу быть лучшим дедушкой, — закончил Ирв шепотом.
Тай втянул в себя воздух, потом сказал:
— Хорошо, отец. Я поговорю с Лекси, узнаю, удобно ли ей, что ты придешь к нам в дом. Но одно скажу точно: мама пусть не показывается. Я защищаю свою жену, она защищает меня, и я не хочу, чтобы мама ее разозлила, а она это сделает, просто показавшись нам на глаза. Лекси все еще злится, и если мама не вытащит голову из задницы, Лекси не будет молчать. Она знает, что со мной сделали, и очень чувствительна ко всему, что может меня задеть.
— Я приду один, — быстро заверил его Ирв.
— Я поговорю с Лекси и дам тебе знать.
— Тебе… тебе, — продолжил он скороговоркой, потом сделал паузу, — тебе повезло с ней, сынок. Она красивая, но я не об этом хочу сказать. Она… она… — еще одна пауза, а затем тихо: — Хорошо, что тебе досталась такая дерзкая. Тогда… много лет назад… Рис… твоя мама, — последовала еще одна пауза. — Когда люди, ее родители, да кто угодно, узнавали, что она со мной… какого только дерьма они ни говорили, как ни смотрели на нее… на нас… — Тай услышал, как он вздохнул. — Она не смогла этого вынести.