Гость из Белого камня
Шрифт:
Налюбовавшись вволю, Сашка подмигнул ему и начал пробираться к выходу.
– Простите, вы не подскажете, где находится Институт машиностроения?
Сашка остановился. Ему улыбалась светловолосая веснушчатая девчонка. Волосы у неё были заплетены в длинную косу, но коса растрепалась, и выбившиеся прядки светились на солнце так, что у Сашки заслезились глаза.
– У меня вот и адрес есть, – показала девчонка сложенный листок бумаги. – Полюстровский проспект,
– Ну ты даёшь! – ляпнул Сашка, неожиданно для самого себя назвав её на «ты». – Иди себе по чётной стороне, увидишь длинное здание. Вот оно самое и будет.
– А в какую сторону? – уточнила девчонка.
– Ясное дело, в ту! – Сашка махнул рукой туда, откуда шла солнечная блондинка.
– Значит, я уже проскочила, – грустно заметила она. – Там вообще-то было какое-то длинное здание. Но на дверях, я точно видела, написано: «Театр».
Сашка фыркнул.
– Ты по какой стороне шла?
– По этой.
– Ну вот и понятно всё с тобой!
– Что понятно? – надула губы девчонка.
– А то! – объяснил Сашка. – Если бы ты шла по той, то заметила бы табличку. Там табличка висит с названием института.
– То есть театр – это на самом деле не театр, а институт?
– Ну да, – кивнул Сашка. – Там у них есть студенческий театр, вот про него на двери и написано.
– А ты откуда знаешь?
– Я туда, вообще-то, поступать собираюсь. В смысле, не в театр, а в институт.
– Серьёзно? – почему-то изумилась девчонка.
– А что такого?
– Да ничего. Просто я тоже.
Сашка посмотрел на собеседницу внимательнее. Он-то думал, что в Институт машиностроения поступают только парни. Или, если уж девчонки, то страшные как смертный грех. А эта была очень даже симпатичной.
– А ты на какой факультет хочешь? – поинтересовался Сашка.
Может, она на экономический собирается. Тогда и вопросов никаких нет. Вполне себе девчачий факультет.
– На технологический.
– Круто, – присвистнул Сашка. – А зачем тебе?
Девчонка посмотрела на него и презрительно сощурилась.
– Что значит – зачем? Учиться! У меня и мама его закончила. С красным дипломом, между прочим.
Сашка понял, что переборщил. Чего он пристал к ней со своими идиотскими вопросами? Мало ли, что он там себе думал. Женский факультет, мужской. Да какое ему дело, в конце концов, до этой девчонки? Он даже имени её не знает.
– А тебя как зовут? – спросила она, будто услышав его мысли. – Меня – Вероника.
– Саша. Очень приятно.
Голос почему-то прозвучал сипло и тихо.
– Мне тоже, – улыбнулась Вероника.
Сашка лихорадочно соображал, как продолжить разговор. Вот почему, когда нужно позарез, все мысли из головы улетучиваются?
– А тебе мама не рассказала, что на дверях
– Она не знает, что я сюда поступать буду, – слегка помрачнела Вероника. – Она думает, что я документы в университет подам. На филфак. А я не хочу.
«Надо же!» – снова удивился Сашка.
– А хочешь, я тебя провожу? – вдруг предложил он. – Здесь же недалеко.
– Проводи. А то я опять заблужусь, – повеселела Вероника.
– Ну это вряд ли. А со мной – исключено.
– Какой ты самоуверенный! – заметила Вероника и снова улыбнулась.
Она то и дело улыбалась. А ещё щурилась и морщила веснушчатый нос. Но это её не портило, а придавало вид задорный и совсем-совсем девчачий. Будто она не одиннадцатый класс заканчивает, а самое большее – шестой.
Глава 7
Хоть Антон давно это знал, но всё равно не переставал удивляться. Как же так – летели почти десять часов, а если смотреть на стрелки, то всего три с половиной. Нет, конечно, понятно, что разница во времени между Владивостоком и Петербургом – шесть часов. Но всё равно странно.
Обиднее всего было то, что он так ничего и не увидел в иллюминатор. То есть почти ничего. Потому что, во-первых, всё-таки разглядел в просвете между облаками какой-то большой город, казавшийся обрывком выпуклой карты, усыпанной бисеринками огней. А во-вторых, Антон видел сами облака.
Когда стюардесса объявила о том, что самолёт идёт на посадку, Антон пристегнул ремень и так и прилип к иллюминатору. Вот теперь-то уж точно будет на что посмотреть. Жаль только, снова заложило уши.
Антон поморщился.
– Что случилось? – испугалась мама.
– Уши, – пробормотал Антон. – Как будто вату засунули.
– А ты открой рот и зевни пошире, – посоветовала мама.
– Зачем это?
– Ты попробуй, – мама улыбнулась. – Ну вот как я.
Она открыла рот и старательно зевнула. Антон последовал её примеру. Ему показалось, что ушам стало легче. Он зевнул ещё раз, а потом ещё. У него даже нижняя челюсть слегка заболела.
– Ну как? – поинтересовалась мама.
– Помогает, – кивнул Антон. – Не совсем всё прошло, но лучше точно стало.
И он снова повернулся к иллюминатору.
Земля приближалась. Антон рассмотрел зелёные шары деревьев, узкую, будто прочерченную по линейке, полосу дороги с разноцветными крохотными автомобильчиками, блестящую ленту реки. Вдали промелькнули кубики домов, а потом самолёт опустился так низко, что всё пространство под ним стало серым и гладким.
«Посадочная полоса!» – догадался Антон, и почти сразу же ощутил пружинистый толчок. Самолёт уже не летел, а катился, слегка подпрыгивая и замедляя ход.